Читать «Ещё поживём» онлайн - страница 33

«ПМ» — это пракрити мировоззрения, точнее — его взрывоопасная часть, которая необходима настоящему маргиналу для того, чтобы разрушить с таким трудом добытое чувство гармонии и продолжать парить над безднами… По возможности безнаказанно.

ШАХМАТНЫЕ АНГЕЛЫ

«Зачем я здесь?» — спрашиваю себя и не нахожу ответа. Как будто я его когда-нибудь искал. О чём тогда речь? Да всё о том же, обстоятельства, будь они неладны…

— Дуракам везёт! (Cам дурак!) Расставляй! (Шахматы, то есть).

Майор был пьян — феерически, но в меру… Он сиял и лоснился, как купец у Гоголя, где лицо — уже не лицо, а почти самовар; весь — от форменных ботинок до аккуратно замаскированной лысины, укромной тонзуры никудышного монаха, если пофантазировать… А, в общем, вид у него был бравый, впрочем, как и его речи… Не говорил, изрекал:

— Свобода — не условие, а условность, пустая формальность, если не хватает мужества трезво смотреть на вещи…

Ему смелости действительно не хватало. И он пил, невзирая на чины и лица… Пил, но работу свою делал, за что его и ценили — точнее, держали в этом вивариуме, за этим — пеплом засыпанным, как Везувий — столом, среди затхлых залежей рапортов, беспорядочно нагромождённых вещдоков, замкнутых на своём уголовных физиономий… Шерлок Холмс, поступивший на должность, где вместо трубки-скрипки-кокаина в неограниченном количестве дешёвые сигареты махорочного типа, ветхие шахматы и левая водка…

А я был его «Личардой верным», благодарным слушателем и шестёркой: в шахматишки перекинуться, за водкой слетать, от начальства отмазать — репутация у него скверная, всегда под колпаком…

— Всё высвистано, прособачено, — это опять он, задумавшись над следующим ходом, явно испытывая наслаждение от неуместности своих признаний, — унижают, давят… Да, я принижен, но не жалок… О, нет! (Всегдашнее его заблуждение).

Шахматы — это у нас страсть, мания, последнее пристанище… С утра играем. Был ещё телевизор, да весь вышел… Потерпевшая забрала, носатая и наглая тётка, официанткой в кафе напротив работает… Ник Ник — так я его зову — помнится, тогда ещё сказал:

— Странный народ эти баби (шкодливое его словечко). По жизни политики… Популистки… Всё порхают! Я ещё понимаю, когда она про «ящик» (своего-то нет и не будет, вероятно) в заявлении указала, что вымогательство, и всё такое, правда, за долги ведь изъяли, но, про минет-то зачем… На суде всё всплывёт. Скандал, да и неудобно как-то… Сплошные рукоплескания…

Так что, пока только шахматы… Но играть не дают. Толпа у кабинета с самого ранья. Пару раз начальник отдела заглядывал, хмурился неодобрительно, пальчиком грозил: «Бяка, бяка!». Вот гусь! Если бы Ник службу завалил, а он тянет, да-да, получше некоторых… В перерыве между партиями… И светлые демоны клетчатой доски парят над нами, благожелательно ухмыляясь…

Ферзевый гамбит, индийская защита, защита Лужина… Амнезия… Слабое утешение… Десятки посетителей и бесконечные диалоги с ними под яростный треск пишущей машинки, в апофеозе папиросы, под радостное хлюпанье молниеносно разливаемой водки, в сейфе бутылка-то, так что, Ник Ник, как привязанный, от стола к сейфу и обратно, только нос краснеет, да глазки блестят… Триумфальное шествие без заморочек… прекрасное средство от поверхностного атеизма и излишнего самомнения. Экзистенция в действии… пограничная ситуация, одним словом, разнообразие форм.