Читать «Ещё поживём» онлайн - страница 31

А действительно, зачем пистолет Роберту де Ниро, играющему гангстера в боевике «Однажды в Америке»? Это уже избыток. Блажь. Де Ниро — цельная личность, герой. И больше ему ничего не нужно, достаточно и того, что есть… Даже слишком. В этом вся суть. Оружие, как смазливая красотка, избалованная мужским вниманием, дразнит и морочит своих верных поклонников — и отдаётся первому встречному — слабаку, недоделку, напускающему на себя бравый вид. И чудак, не зная, что ему с ней делать, начинает присматриваться к героям Квентина Тарантино…

И жертва свершается… Будни… Кафка, запутавшийся в паутине реализма… Где гениальная простота служебных инструкций, оправдывающих любое злодейство, нагоняет лишь тоску и скуку. А метафизику небытия, где жизнь — синоним, можно обнаружить в архивной пыли рапортов, написанных сельским участковым с унылых берегов Коцита… И слова, как деревянные спины новобранцев на строевом смотре, смыкают ряды…

«Охранник имеет право применять специальные средства в следующих случаях: а) для отражения нападения, непосредственно угрожающего жизни и здоровью охраняемых им граждан; б) для пресечения преступления против охраняемой им собственности, когда правонарушитель оказывает физическое сопротивление».

Кто эти люди? И чья это собственность, за которую стоит проливать кровь? Все похоронено в жирном тумане бюрократизма… Чернила… Нападение… Если нападение вооружённое или групповое, то в дело вступаешь ты, мой чёрный пистолет…

Я знаю, о невыразимом — словами, манускриптами — лучше молчать, но слова преследуют, как кашель терзает гортань заядлого курильщика… И я бормочу, шепчу, шаманю… Всё о тебе — печальная ты моя тайна, добровольное изгнание и подполье, где душа замирает от боли, покрываясь корочкой льда, и не случайно я так привык, привык к тебе… Макаров… В институте меня тоже звали Макаром, Макаркой — так как фамилия известного большевика из «Поднятой целины» совпадала, по звучанию, с моей. Перезвук: Наугольный — Нагульнов — не очень, но приросло… Вот так и обретают тайное родство. Ты приник к моему боку, ты — красив и безобразен одновременно, бульдожка французская, гадкий утёнок — моё второе я, мой двойник, мой чёрный пистолет…

Далеко мне до него. Пистолет обладает идеальной законченностью, а значит, ему открыта тайна воплощения. И он хранит и оберегает меня по-своему — как собственное творение… Меня не приняли в Суворовское училище — глаза, глаза. Не взяли на войну (вряд бы пригодился), в разные истории я попадал… Это он, он вызволил меня оттуда, где бы я мог сгинуть, раствориться, исчезнуть… Бесследно и навсегда. Видимо, для чего-то я ему нужен, для какого-то такого дела, не знаю, но он оттягивает мне бок и отказываться от меня не собирается, так что… Наш роман продолжается. Вот он передо мной… Стальной рычажок насилия. Магический символ тёмного братства, затягивающий в свою математику каждого, кто стремится избежать кастрации в этом лучшем из миров.