Читать «Дюма. Том 73. Путевые впечатления. В России. (Часть первая)» онлайн - страница 139

— Несчастный! — воскликнул тот, выслушав рассказ старика. — Что ты наделал?!

— Привел в исполнение справедливый приговор, — ответил убийца. — Господь, я уверен, вынес бы такой же суд.

— Хорошо, — сказал судья, — отправляйся в тюрьму и жди решения генерал-губернатора.

Старик повиновался все с тем же спокойствием и с той же невозмутимостью.

Судья тотчас же послал донесение генерал-губернатору, чтобы узнать, каким будет его решение.

Генерал-губернатор Сибири обладает правом казнить или миловать.

И он написал внизу донесения:

«В течение трех дней и трех ночей отец будет держать на коленях голову сына, отделенную от туловища. Если он умрет или сойдет с ума, это будет наказание Божье. Если же выдержит, значит судил он не в припадке гнева, а по отцовской совести. Такое дело может рассудить только Всевышний».

Отправив приговор судье, губернатор одновременно послал копию донесения со своей резолюцией императору Александру.

Приговор был объявлен старому казаку, который три дня и три ночи, не моргнув глазом, держал на коленях голову сына и выдержал испытание, не выказав ни малейшего волнения. Генерал-губернатор распорядился тотчас освободить казака.

Через три месяца пришло решение императора, подтверждавшее приговор. Старик дожил до восьмидесяти лет, спокойный и счастливый, без всяких осложнений убил своего сорокового медведя, а после него еще немало других.

Он умер в 1851 году, и его смертный час не был омрачен даже видимостью угрызений совести.

Это происшествие, прекрасно рисующее патриархальные нравы России, было сообщено генералом Самарским-Быховцем, горным офицером, который служил на сибирских рудниках и был его очевидцем.

Раз уж речь у нас зашла о странных историях, вот две, которые мне только что рассказали: преподношу их вам с пылу, с жару.

Развязка первой произошла всего лишь четыре года тому назад.

Развязку второй еще ждут.

Лет двадцать пять тому назад граф*** слыл одним из самых больших щеголей, но одновременно и самым заядлым картежником и самым разнузданным распутником среди всех дворян Москвы; он не пропускал ни одной юбки: цыганки и светские дамы, горничные и купеческие дочки — все были ему хороши. Он покидал постель только для застолья, а застолье — только для карточной игры. Лишь одного человека он не то чтобы боялся, но почитал — свою мать, тридцатисемилетнюю вдову, которая вполне еще могла считаться одной из самых красивых женщин второй столицы России.

Однажды ее горничная прибежала к ней вся в слезах и сказала, что, отчасти мольбами, отчасти угрозами, молодой граф вынудил у нее обещание ждать его в эту ночь в своей комнате, куда он явится после очередного кутежа, который он устраивает с товарищами.

— И ты с ним окончательно условилась? — спросила графиня.

— Еще нет: я хотела сначала все рассказать вам, но он требует, чтобы в течение дня я дала ему определенный ответ; вот если бы ваша милость соблаговолила отправить меня в одно из ваших имений, пока не пройдет прихоть господина графа!