Читать «Драматика, или Поэтика рациональности» онлайн - страница 15

Следовательно, знать, что история — это технологический инструмент драматургии, позволяющий увлечь, еще не значит манипулировать чьим-то сознанием. Пока мы работали только с вниманием ближнего, добившись кратковременного и незначительного успеха. Манипуляция начнется и будет продолжаться только тогда,

когда автор осознает саму необходимость высказаться, цель своего рассказа.

Тут-то и наступит подходящий момент снова спросить себя: это черная наука драматургии манипулирует людьми или собственно автор пьесы? Или, может быть, ее воздействие продолжается в самом зрителе, слушателе истории? Загляните в самих себя!

Возможность манипуляции — это неотъемлемый драматургический инструмент, прямое проявление драматургии.

С чем-то похожим мы сталкиваемся каждый день, получая очередную дозу рекламы. Мы даже можем ею увлечься, она привлекает наше внимание, более того, создатели ролика прекрасно отдают себе отчет в том, для чего обратились к нам. Однако давайте спросим себя: сможем ли мы смотреть этот ролик полчаса? Ответ отрицательный, потому что в рекламных материалах усиленно эксплуатируется уже упоминавшаяся вторая функция истории, т. е. идейный посыл, намерение, а первая функция остается на статичном уровне изумления. Следовательно, говорить о драматургии в рекламе было бы преувеличением. Точно так же мы чувствуем себя в супермаркете: там мы тоже лишь ошеломлены, поражены, хотя цели всего этого великолепия слишком очевидны: чтобы мы весь день радовались за себя и свое спонтанное решение спустить за час месячный заработок. Но захотим ли мы на следующий день всё повторить? Едва ли. А между тем драматург втайне желает, чтобы его заучивали и ставили тысячи лет по всему свету. И отрицательные эмоции зрителя на следующий день после просмотра спектакля/фильма для него убийственны.

При обобщении всего сказанного наглядно проявляются две вещи.

1. Идейная функция истории — тоже технологический инструмент.

2. Обе функции истории можно и нужно применять в качестве отдельных инструментов, уравновешивая их взаимный эффект в зависимости от того, чего мы хотим добиться.

Здесь уместно подчеркнуть, что рассмотренный механизм человеческого восприятия — то, что в каждом из нас закодировано желание, чтобы нами манипулировали, — не коварный план, разработанный некой тайной ложей. Нет, обсуждаемые закономерности — это неотъемлемое человеческое свойство, это способ, которым мы можем, хотим и готовы понимать друг друга. Более того, это позволяет нам понимать одно и то же по меньшей мере сходно, если не одинаково. Таков универсальный язык истинного сопереживания, грамматику которого один умный человек подметил и записал уже много веков назад. Только не злой гений манипуляции Аристотель, а наблюдательный Аристотель. Аристотель, одаренный рациональным умом и поэтическим сердцем.