Читать «Диакон и смерть» онлайн - страница 22

...Святителю отче Нико-о-лае...

А дьякон и хор подтягивали:

- Мо-оли Бога...

И уж они смолкали, и батюшка читал дальше, а чревовещатсльный бас все тянул как бы откуда-то из тьмы:

- О на-а-а-а-с!..

На стол сыпались поминания с звенящими пятаками и ржавыми гривнами, так что батюшке пришлось в конце молебна вставить краткую литию о усопших, при чем дьякон с таким чувством произносил имена умерших, что бабы принялись навзрыд плакать, и волнение охватило толпу: всем казалось, что покойники бродят где-то вблизи во тьме и отзываются горестными голосами на звуки торжественного пения:

- Ве-е-чная па-а-мя-я-ть...

Когда же закончилось молебствие, дьякон встал с тарелкой рядом с батюшкой, а народ стал подходить к кресту, и батюшка всех кропил. На тарелку, звякая, падали рыжие и черные монеты. Между пением дьякон поманил к себе черничку.

- Тебя как звать-то, девушка?

- Аннушкой.

- Ты вот что... приезжай-ка к нам в Павловку, милости прошу, к дьяконице моей. Она тебе лучше нас, духовных, поможет: она всё знает!

- Что всё? - вскинула черничка глаза.

- У ней тоже бывали искушения-то. Приезжай-ка, милости прошу... во имя Господне!

Дьякон принялся петь тропарь, а сам забирал горстями с тарелки монеты и ссыпал их в карманы подрясника. С пением двинулись по улице, вспугивая тьму, смутно убегавшую перед ними, а за ними безшумно смыкавшуюся. Батюшка кропил в обе стороны на темные хаты. Вышли за околицу к полям и, отслужив тут краткое молебствие, большим кругом пошли вокруг деревни. Как большие светляки, мелькали и колыхались фонари; над толпою в смутной игре переплетались свет и тени, придавая странную таинственность этому шествию в полночной мгле. Над деревней сонно перекликались петухи. Временами с боков мелькали смутные тени собак, упорно сопровождавших шествие, хотя их и гнали; когда же останавливались для молебствия, собаки садились и ждали, и во тьме сверкали их глаза. Тучи мошек, жучков, бледных ночных бабочек кружились над фонарями, бились в их стекла и сгорали в пламени свечей. А с полей плыл аромат конопли и диких трав. Ночь была тиха и тепла; в небе медленно черпала Медведица. И хотя под блеском звезд таинственно млела даль полей, людям от тусклого света фонарей казалось, что они движутся в глубокой, мрачной мгле. И из этой мглы неслись к звездам страстные просьбы:

- Да-а-ждь... до-о-ждь...

Дьякон и черничка, а с ними и толпа, подхватывали:

- Земле жа-а-ждущей...

И долго еще слышался бас Софроныча:

- Спа-а-а-се-е!

Мгла впитывала в себя эти мольбы и уносила их куда-то вдаль, в поля, отзывавшиеся вскриками ночных птиц и свистом встревоженных зверьков. И внезапно эта мгла, когда уже обошли всю деревню и снова подходили к улице, пропиталась легким багровым светом, который всё усиливался. И вдруг всё как бы вспыхнуло багрянцем, из тьмы резко выступили

черные силуэты крыш...

- Что это? Что это? - всколыхнулась толпа.

И вдруг люди метнулись к улице с резкими, тревожными криками:

- Пожар! Пожа-а-р!!.

Фонари описывали в воздухе круги и дуги; иконы в руках баб словно метались в испуганном беге. Люди шумно влились в улицу и бежали, как безумные, увлекая за собою дьякона и батюшку. Словно красным бенгальским огнем освещена была улица: в конце ее