Читать «Детские истории взрослого человека» онлайн - страница 4

— Не пытайся зажечь спичку. Я не выношу запах серы и фосфора. Если ты это сделаешь, — две точки вспыхнули и тут же погасли, — пожалеешь. Тебе страшно?

— Страшно, — у Александра пересохло в горле. — Пожалуйста, оставайся в углу, не ползи сюда. Я не буду зажигать спичку.

— Мне стоит лишь захотеть, и я тебя парализую. Если я тебя укушу, ты превратишься в живую мумию. Я могу обездвижить тебя своими соками, сковать, сделать из тебя пустой кокон, высушить тебя, как муху. Я могу тебя загипнотизировать. Я могу такое, что даже не могу тебе описать.

— Я знаю. Не делай этого, пожалуйста, пожалуйста! Закрой глаза и не смотри на меня. У меня порок сердца.

— Я паук. Знаешь, что это значит?

— Разум и лапы, аналитический разум и проворные лапы. Ты знаешь и можешь все. Ты везде, где темно: на чердаке в углу, за платяным шкафом, в футляре от скрипки и под кроватью. Даже если я тебя не вижу, я знаю, что ты где-то рядом и следишь за мной. Почему?

— Потому что я тебя люблю, — Паук издал нечто похожее на смешок, — и буду тебе верен до самой смерти. До твоей смерти, конечно. Но ты брезгуешь мной и боишься встретить меня даже во сне. Ты выбираешь только те сны, в которых меня нет. Каждый вечер перед сном ты тайно ото всех крестишься, потому что знаешь: я не могу пройти мимо креста, не стянув паутиной четыре его оконечности. Это долго и унизительно. Ты хочешь перехитрить меня, Паука, а я ведь так тебя люблю. Жалкий, любимый мой подлый мальчишка! Любимый коварный малыш, который отрывает лапки мухам и прокалывает им брюшки булавками, и нагревает булавки на огне, и хоронит мух в спичечных коробках, и играет над их могилками этюды на скрипке!

— Это были не мухи, ты ведь прекрасно знаешь. Зеленая, которой я оторвал голову и отпустил, была отцом. Та, которой я оторвал крылышки и утопил в молоке, была мама. Маленькая, которую я проткнул нагретой булавкой, была моя сестра. Что еще тебе нужно?

— Чтобы ты покончил с собой, маленький убийца.

— Дай мне еще немного времени! Я обещаю убить и других.

— Сколько времени?

— Неделю.

— А потом? Ты ведь знаешь, что ты должен сделать потом?

— Повеситься в воскресенье.

— Обещаешь, гадкий мальчишка?

— Что мне сделать, чтобы ты мне поверил?

— Преодолей свое отвращение и возьми меня в руку. Я хочу дотронуться лапами до твоих бархатистых щечек! Поцелуй меня прямо в жвала. И смотри, чтобы тебя не стошнило.

Александр поколебался мгновение. Он весь взмок, в горле поднимался спазм. Выбора не было.

— Только, пожалуйста, не смотри на меня, — сказал он сдавленным голосом, — у меня астигматизм.

— Не буду, — в писклявом голоске звучала насмешка.

Александр сделал шаг вперед, вытянул руку и ощутил на ладони лапы Паука. Он увидел или скорее почувствовал, как Паук садится прохладным брюшком на ее тыльную сторону, туда, где начинается линия жизни. Жвала приподнялись в ожидании поцелуя. Александр наклонил голову и коснулся их губами; в тот же миг две желтые точки вспыхнули и ослепили его. Он в ужасе закричал и отскочил назад, отряхивая руку.