Читать «Деревенская трагедия» онлайн - страница 81

Старик Годфрей подошел, прихрамывая, к воротам.

– Они несут твою племянницу Анну, Джемс Понтин, – отвечал он. – Она рожает, а у неё в доме нет никого, кроме покойника Джеса. Смотреть жалко! Бедняжке ниспослано горькое, тяжелое испытание!

Лицо Джемса Понтина окаменело.

– Что посеет человек, то и пожинает, – заметил он холодно. Мысли его в то же мгновение перенеслись к Бену; он желал, в сущности, чтобы и юноша тоже вкусил от горьких плодов своей неблагодарности.

Старик боязливо взглянул на лицо фермера, которое и от природы было лишено веселости и живости, а с годами делалось все более и более угрюмым и жестким.

– Смотри, Джемс Понтин! – проговорил старик, уходя, – берегись, как бы и ты сам когда-нибудь не испытал, что Господь Бог оставляет нам долги наши постольку, поскольку и мы оставляем должникам нашим.

Неделю спустя мистер Эванс стоял у двери павильона, готовясь сесть на свою верховую лошадку. Он поджидал мистрис Гэйз, которая шла к нему, держа в одной руке неизбежную супницу, а другою рукой издали повелительно махая ему.

– Здравствуйте, доктор, – сказала она, подходя к нему. – Скажите мне, пожалуйста, что вы намерены делать с Анной Понтин? Оказывается, что Соломонс, этот негодный, старый грешник, хочет непременно отказать ей в квартире, а если он это сделает, то ей придется немедленно отправиться в дом общественного призрения. Да ей, во всяком случае, рано или поздно придется это сделать.

Мистер Эванс был молод и принимал еще к сердцу участь своих больных. Он с ожесточением поднял руку и ударил ею по шее своей лошади.

– Не смеет Соломонс сделать этого! – сказал он. – Я предупредил его, что молодая женщина не вынесет этого.

– А он, все-таки, заявил вчера нашей фельдшерице, что откажет ей, – спокойно возразила мистрис Гэйз.

– Вот увидите, она умрет, но тогда я все сделаю, чтобы возбудить против него судебное преследование… Как бы я желал потянуть его к суду! – с гневом крикнул доктор.

– Я не понимаю, почему теперь поднимают такую возню, когда женщина родит, – заметила мистрис Гэйз. – Помилуйте! сестра моя на второй неделе всегда бывала уже на ногах.

Взгляд, который устремил на нее мистер Эванс при этих словах, был красноречив.

– Вы не принимаете в рассчет, как видно, – сказал он, – что эта несчастная девушка была и без того некрепкого сложения, а теперь, конечно, здоровье её в конец подорвано. Надо удивляться, как она еще так перенесла все, что ей пришлось пережить.

– Что же с ней такое? – спросила мистрис Гэйз.

– Как будто и ничего, а, между тем, она в опасном положении. Весь её организм расстроен. Если начнут тормошить ее, таскать туда-сюда, она хотя и не заболеет, но умрет, потому что у неё не хватит сил для жизни, вот и все.

Пока внизу обсуждался вопрос об её болезни, Анна лежала в постели у себя наверху в павильоне. Мистрис Бэкер сидела в большом кресле и держала на коленях новорожденную девочку; события не оправдали предчувствий Анны насчет рождения мальчика. Деревенская фельдшерица часто бывала при ней и даже проводила ночи у неё по приказанию мистера Эванс; в её отсутствие мистрис Бэкер часто заменяла ее. Обе женщины никак не могли понять Анну и того, что с ней происходило. Она почти совсем не говорила, лежала по целым часам молча и глядя перед собой своими большими ввалившимися глазами, и, по-видимому, не особенно интересовалась ребенком, даже когда клали его к ней на постель. В этих случаях она часто смотрела на него грустным и неподвижным взором, и раза два тихо проговорила: «бедный ребенок!» – как будто он принадлежал не ей, а кому-нибудь другому; к самому ребенку она ни разу не обращалась. Она осведомилась, где похоронен Джес, и больше ни о чем не спрашивала и не говорила.