Читать «Да здравствует мир без меня! Стихи и переводы» онлайн - страница 19
Виктор Леонидович Топоров
Кто больше выпьет, раньше и помрет.
И все же выпьем, Петя. Но не граппу,
Которую лакаешь ты, дав драпу
Из рабского сословия. Винца!
Мне предоставь уютную лагуну,
Хотя бы веницейскую. Я суну,
Но выну, не докончив до конца.
Здесь, в нашей бабьей, грязненькой таверне,
На нашей рабьей, разненькой вечерне,
Где водку жрут и курят анашу,
Опасливо взирая на соседа, —
Уж больно сладкой выдалась беседа, —
Я выпью и запястьем закушу.
Стихи разных лет
Рождественская сказка
Решили три карманника
Отметить Новый Год.
По маленькой, по маленькой —
Большой душа неймет.
Все стали осторожные
И бедные. Красть нечего.
На кофе и пирожное
Работаешь до вечера.
Устанешь весь, намаешься —
Ах, ведьма, мать ее!
Когда работа маленькая —
Малое питье.
Навстречу три грабителя.
Их ремесло противное.
Прохожего обидели
На восемь с мелкой гривною.
Им нынче выпить хочется
До финиша победного.
Под солнцем и под кодексом
Мы ходим, люди медные.
Навстречу шкуры старые,
И тоже, значит, троица,
Хоть ведомо, что парами
Бойчей работа спорится.
Но грабить: перекачивать
В карман мужские денежки,
Скакать худыми клячами
Им тоже стало лень уже.
Однако скучно посуху,
Когда двенадцать пробило.
И ведьма вместо посоха
Фонарь себе сподобила.
С кем встрече их горячечной
Сегодня ночью сбыться?..
Увы! уж замаячили
(И тоже – три) убивцы.
Все трое – компетентные…
Грабители и воры
Вмиг стали импотентами,
Их омрачились взоры,
И девушки встревожились
Тотчас же не на шутку:
Душа и кожа тоже есть,
Хоть мы и проститутки!
И жизнь похерить жалко нам.
Спаси нас, Петербургская!
А та
Убивцев,
Жаркая,
Представиться науськивала.
Представились… Потеха-то!
Преставились… Вот участь!
Милиция приехала,
А ведьма улетучилась…
Решили два сапожника
Отметить то же самое.
Но счастье невозможное
Вдруг обернулось драмою.
Один другого – лапою!
Сапожною! Штуковина!
Соседи очень плакали
Под музыку Бетховена…
Чем только, люди скверные,
Душа у нас жива?
Мы шепчем сокровенные
И бранные слова.
А Ведьма Петербургская
Забыться не дает,
Кружа ночами,
Узкими,
Как лестничный пролет.
«Некрасов был бы нынче горек…»
Некрасов был бы нынче горек
Обычной горечью тройной —
Как литератор,
Алкоголик
И как жилец с чужой женой.
Калеча крошечные плечи
В пылу издательских затей,
Он был бы даже не замечен
Никем,
Коль не считать властей.
И ту, что не снести в пивную
И не оставить там в залог,
Он сам бы вывел на Сенную
И повелел:
– Убей, дружок!
«Ломали соседнее зданье…»
Ломали соседнее зданье
всю ночь – и ходила стена
кругами, как буря в стакане,
и, вроде бы, не было сна.
И маленькая уродка
с огромной, как стол, головой
моталась по комнате кротко —
то ль дочерью, то ли женой.
Гремели шаги в коридоре
и дверь на петле, как в петле,
и я просыпался от горя
в табачной зашторенной мгле.
И этот, когда мы уселись,
почти долгожданный, завел
молчанье. Ну, скажем, пришелец.
И с тем же ушел, с чем пришел.
Но дверь оставалась открыта,
как рана. И в новом году
такого же точно визита
едва ль не с надеждою жду.
«В такие дни, как нынешние ночи…»
В такие дни, как нынешние ночи,
под шум машин по нижним этажам,
бежишь, бежишь, едва волочишь ноги.
Все кажется, кому-то задолжал,
