Читать «Гроза над Шелонью» онлайн - страница 30

Корнев оторвал глаза от карты.

— Время! Пора начинать, товарищ комбриг.

— Пора! — встрепенулся Бакланов; в зрачках его вспыхнул огонек. Комбриг поддался вперед, в голосе его зазвучала горесть.

— Вот, до чего дожили: мы — советские люди — не хозяева стали здесь, на своей земле,— с глубокой болью сказал он, широко поведя рукой. - - Мы на своих колхозных нивах сеяли добрый хлеб, а пожинать собираются немцы. Своим усердием вырастили мы тучный скот, а выходит — для немца. Наши женщины нарожали и взлелеяли для сынов советских самых красивых и трудолюбивых 64

девушек, а красоту их мнет и позорит немец. Тут, над Шелоныо, раздавалась веселая русская песня, пришел немец и принес сюда молчание погоста Вот как вышло, друзья!

— Худо вышло! — шумно вздохнул Зиновьев___

Но мы живы и не уйдем отсюда!

— Не уйдем! — подхватил комбриг. — КЖДЫЙ шаг полит здесь русским потом, каждый клочок земли поднят и оплодотворен русским пахарем. Мы пришли сюда с мечом и с яростью в сердце. Мы должны утвердить, что на этой земле были и будут хозяевами — только советские люди!

Бакланов вскинул голову. Как пахарь над нивой, когда бросает в уготованную рыхлую землю полновесное зерно, так и он по-хозяйски взмахнул рукой:

— Наши леса шумят, наша Шелонь плещет, наши хлеба зреют! Не быть псу-немцу хозяином на русской земле. Пусть знает это. Мы так сделаем, чтобы он это каждый день чувствовал, каждый час, каждое мгновение! Пусть, когда он ложи гея на отдых в нашем селе, прислушивается, гад, к каждому шороху, каждую минуту ждет неминучую смерть! Пусть, когда встает от она, дрожит от мысли, что ждет его на марше, 'в поле и на дороге Я — солдат, воин Красной Армии. И так я думаю здесь в глубоком немецком тылу мы утвердим советскую власть. Вот села...

Комбриг наклонился и по карте стал называл, места. В тишине прошумел старый дуб; тяжелый жолудь стукнул ро карте. Бакланов положил на ладонь золотой жолудь и сказал: «•

— Пусть каждая наша пуля разит немца в черное сердце. Смерть врагу! Отвоевать этот кран! Снова стать хозяевами на ооновской земле! Пусть наши отряды пойдут так...

Из полевой сумки комбриг вытащил вторую карту и положил на первую. Все увидели. как

Грэз1 ям Шелоиыч — 6. 65

гшазельно она расчерчена разноцветными карандашами. Комбриг взял сломанную веточку и черенком стал водить по линиям, объясняя маршруты отрядов.

— Вот, как будто, и все! — сказал, наконец, комбриг и утер выступившие на лбу янтарные капельки пота.

_ Нет, еще не все, товарищ комбриг, — возразил комиссар и легко, упруго оттолкнулся от земли и встал. Голубые глаза его были полны блеска. В шелест листвы неохватного дуба вплелся сильный волевой голос комиссара.

— Все, что ты здесь сказал, правильно, и за это мы будем драться до последней кровинки. Мы должны утвердить здесь советскую власть. Ты воин, товарищ комбриг, и решение твое правильное. Но ты не только воин, но и коммунист. Значит, дело будет решать не только пуля, но и политика. Что это значит?

Пытливый взгляд Корнева обежал командиров. Все насторожились. Зиновьев нахмурился: в его голове пронеслась досадная мысль: «Неужели спор затеют? Ох, не к месту будет этот спор!» Однако догадка его не подтвердилась: Корнев дружески взглянул на командира и тот одобрительно кивнул головой.