Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 219

— Да-да-да, из верных!!! — восхитилась Марфа. — Пока тепло, наличники покрасить надо.

— А это вот ладно, ты поспеши, — поднял палец Степан. — Деревню нашу показательной сделают, на каждом доме дощечку прибьют: «Дом образцового содержания».

То ли насмешничал Степан Боканов, то ли правда знал, но как-то само собой сделалось, что в начале октября, когда в огородах попритихла работа, а дни после дождиков и ветров, смахнувших лист, снова налились теплом и солнцем, в Холстах все взялись красить наличники, штакетники, и деревня вдруг засияла, словно стояла и смеялась среди обнаженных, трепетавших последней листвой деревьев.

50

Бык стал хулиганистый — быку исполнился год. Еще бы подержать месяца два, да продать подороже, рублей на восемьсот. Но он не боялся старой Клавдии, когда даже с палкой подходила, Валерку только слушался.

И в стойле Мишка был неспокоен, дважды вышибал стекла в окошке и снова вышиб. Клавдия с Валеркой надумали прибить доску к окошку. Вынули из стены загнанные туда кем-то гвозди, стали расправлять, а бык взбрыкивал, пригибал голову, так и норовил поддеть Валерку рогом, а в результате облизал, обмуслякал ему штаны.

— А то и закатает, — ворчала Клавдия, любовно глядя на быка и Валерку, видимо, связывая их воедино в своих мыслях.

Валерка жил у нее постоянно, и она подумывала, что неплохо, если и после армии к ней вернется: все же их, ледневский, корень. На родных внуков надежда плохая: старший как пришел из армии, так и поехал в Москву искать, где бы взяли на работу, но без прописки нигде не брали, а в дворники не захотел, такой молодец, и устроился пока на заводе клееных конструкций в Волоколамске. К бабке ездил редко, воскресенья и те проводил в Центральной, где жили родители и дружки.

— Ну да, — говорила Клавдия, — зачем ему сюда, тут работать, помогать надо. Младшего и то не упросишь, приедет — и сразу: «Баушка, можно я на улицу?» — «Ну иди». Он на велосипед — и поминай как звали.

— Вернешься ко мне, я и корову заведу, скучно без коровы, — говорила она Валерке.

Старела Клавдия, выцветали выпуклые фарфоровые глаза, все больше краснели на ветру и от напряжения подвывернутые веки, а тут и ноги распухли. «Да ба, — ахала она, — знать, сяду я на ноги». Валерка молчал. Он привязался за эти два года и к Клавдии, и к дому, старался, чтобы бык был в порядке, чтобы хлеба хватало — возил из Редькина или из Сапунова на велосипеде, о доме заботился — хотя не старый дом и нигде не тек, все же требовалось то гвоздь вбить, то стекло вставить, шпингалет обновить. Но Валерка понимал, что у Клавдии родные внуки, сын и невестка, и что из того, что дом их в Центральной, случись что с бабой Кланей (Валерка имел в виду ее смерть), они тут же объявятся: «Давай продавай дом!» Немало тому примеров. Однако к матери в Редькино Валерка не хотел. Не залюбил ту деревню, и будущее в доме с соседями (на две квартиры дом!) не манило его. Тем безболезненней и даже охотней думал об армии — все же она отдаляла на два года самостоятельное определение в жизни.