Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 216

Они сидели под ветлой против дома, курили. На другом конце деревни тарахтел и взрыкивал бульдозер — наконец-то прислали пруд очищать! Обстоятельство это невольно сочеталось с обновлением бокановского дома.

— Теперь еще постоит, — довольно говорил Боканов, глядя на зияющее пустотой пространство под стенами, на весь дом, повисший на столбах. — Бревна белые внизу, целые, а ставил я ране, чем Степан Леднев свой. Наш, конечно, потемнел от дождей, красить надо, а у Степана желтый был, хороший. Хотя и он построился скоро после войны.

Обгорелые, навороченные друг на друга черные бревна, оставшиеся от ледневского дома, поросли бурьяном, высокая пожухлая крапива стеной отделяла его от Бокановых.

— Я, бывало, гляжу на его работу — даже жутко становится, — сказал Борис Николаевич. — Баню строили у нас, сруб клали — у него бревно в гнездо так и лягет, прощелки меж деревами нету, конопатить — мох не воткнешь. Ну как ведун, как ведун! Я такого нигде не видел. После того самому и делать не хотелось.

— И не надо, чтобы в точности, — возразил Боканов. — Ты сделай — и любо. Пущай по-моему будет. Я вон с одной рукой какую беседку сделал. И рамы вяжу.

— Что говорить, все путем! Только встал бы сейчас Степан, поглядел на свое пепелище — сомлел бы!

— Ну да, он топор в руки — и пошел бы охаживать. Нет, он не задумался бы. Никакие неперспективные точки не испужали бы. Он как-то говорил мне: «Не могет того быть, чтобы снесли. Посмотришь, нашу деревню оставят как экспонат музейный». Рано убрался, Синий. Такую войну прошли — только бы жить.

А Юрка думал, как мало поработал с отцом, все почему-то отлынивал, сейчас баню ставить — без плотника хорошего не обойтись, опять платить надо. И казалось ему, что говорит Боканов об отце для него в утешение. Он глядел на его пустой рукав, только сейчас осознавая, что пустота та никак не сказалась в плотницком деле. И вдруг спросил, желая тоже сказать приятное:

— А ты где воевал, дядя Степан?

— А где? Был я в Дальневосточной армии, а их две было — Первая и Вторая, стояли на двух речках — на первой и на второй…

Отвечал Боканов с живостью, видно, и впрямь говорить об этом ему хотелось. Даже глаза засветились. «Да они у него вон какие голубые!» — подивился Юрка. На загорелом задубевшем лице, как обычно в седой щетине, голубели, словно луговые цветы, глаза — да и все лицо Степана при воспоминании изменилось, как бы даже похорошело, омолодилось.

— Когда война началась всурьез, нас и погнали — по жопе мешалкой! Под Волхов. Волховский фронт, командующий генерал Бородулин. Там меня и ранило. В стрелковом батальоне был. Лежу на снегу, а пули вот они — ну, думаю, головы не будет. А достало в спину, внизу, в позвоночник и сюда, под мышку и в руку. Я еще пошел. Километра два шел — дошел до какого-то сарая, а там наши бойцы. «На, боец, закури», — говорят. Я закурил — и рухнул. Ничего больше не помню. Лежал в госпитале в Рыбинске, потом на оздоровлении в Свердловской области. Вернулся, пятнадцать дней отгулял — пошел работать в МТС, помощником бригадира тракторной бригады. Есть надо было. Работал на тракторе, на колесном, пять лет с одной рукой, днем и ночью пахал. Там и с баушкой своей познакомился — в тракторной бригаде. Вон за баушку свою пахал.