Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 214

— Наверное, таким женщинам, как я, на роду написано пропускать свое счастье. Личное, так сказать…

— И вечно страдать! — он не верил ей.

— Страданья мы себе сами придумываем.

— Ты не знаешь, чего хочешь!

Она обратила к нему любящие глаза:

— Зато знаю, что могу и чего не могу. В сложившихся обстоятельствах я не могу быть с тобой под одной крышей. Ты сам убедишься в этом… мой самый красивый… самый молодой… Как бы я этого ни хотела… — и опустила в ладони кудрявую темную голову.

49

За клюквой они с Виктором Бокановым все же сходили. В субботу утром, еще по росе, взяли корзинки, пошли на болото за Сапуновским лесом к Васильевскому.

Болото и было болотом: кочки, мягкая почва, иногда вода. Все оно сплошь поросло молодыми голоногими соснами. Красновато-рыжий цвет призрачно сеялся вокруг. Клюква попадалась на кочках, на бровках западинок, на бело-зеленых мхах вкруг стволов — особенно крупная в светлых солнечных местах. Будто кто рассыпал ягоды в траве — выбирать ее так же трудно. Если на кочке росла — то легко, но больше в траве. Выгребаешь, выгребаешь пальцами. Большинство уже покраснело, были клюквины темно-красные, с дымчатой поволокой — не сразу и увидишь, присмотреться надо.

Все болото забито дурманом: топорщится в соснах низкий кустарничек, ошеломительно пахнет, хлестко ударяя в нос, пьянит. У Юрки голова закружилась, он старался отвечать твердо, но слушал Виктора иногда, как сквозь сон. А может, устал очень — накануне допоздна сортировали картофель.

Виктор Боканов подгадал отпуск так, чтобы помочь отцу поднять дом. «Где ему с одной рукой?» — говорил. Поднимут дом — приедет сестра Нинка, обклеит заново, пусть старики зимуют в уюте. А Виктор и прежде работал в Москве на стройке, попал в строительный институт на вечерний факультет, но завалил какие-то экзамены, хотел осенью пересдать, плюнул, решил временно поработать на кране, да так на кране и остался: денег огребал много, уж до трехсот в месяц обязательно, а высшее — не всем высшее получать, не в нем счастье. Хочешь образоваться — образовывайся, сейчас это просто: книги, библиотеки, театры, телевизор — все к твоим услугам, было бы желание. Он и образовывался, и был парень знающий, насчет истории, царей русских — всех поочередно мог перечислить, по философии понимал, что на каком партийном съезде решалось — помнил и всяких писателей знал, ходил на встречи с ними, даже в Концертном зале Центрального телевидения был на творческом вечере знаменитого поэта — Юрка забыл фамилию, — и жена Виктора видела в телевизоре, как он поднялся из зала и подал поэту записку.

Вот клюкве Женька обрадовалась! Будет давить ее да Степашку соком поить, а то — кисели делать. Женьку приняли в педагогический техникум в Орехово-Зуеве на заочное отделение, и вся она была сосредоточена на детском воспитании, и даже в том, как ходила за кроликами (крольчиха-то окрольчилась!), как заботилась об их рационе и заставляла Юрку чистить клетки, проглядывалось что-то забавно-ученое, что Юрку и смешило, и трогало. Клюкву они высыпали в корыто, взгромоздили Алевтине на избу — пусть дозревает. Все, касаемое сына, Женьку приводило в хорошее настроение, и она была ласкова с Юркой, так и жалась к нему. Что ж, может, и проживут до смерти, как те две елки, стянутые тросом — будут шевелить ветвями, а веснами и на них зазеленеют кончики, повиснут лаковые бордовые шишки. Степашку бы человеком сделать.