Читать «Гаспаров» онлайн - страница 9

ность поэта в будущее. Строфы - парные, с рифмовкой аВсс + aBdd. Тематическая композиция пяти двустрофий: «гроза - цветы - комар - любовь - стихи».

Гроза, как жрец, сожгла сирень / И дымом жертвенным застлала / Глаза и тучи. Расправляй / Губами вывих муравья. // Звон ведер сшиблен набекрень. / О, что за жадность: неба мало?! / В канаве бьется сто сердец. / Гроза сожгла сирень, как жрец. «Кончилась гроза, над мокрой землей и сиренью поднимаются зыбкие испарения, как жертвенный дым. В выставленных под звонкий ливень ведрах отражается небо; они переполнены и накренены, но жалеть о вытекшей воде незачем: вся земля обновлена ливнем, и канава с водой - как живая». - На фоне сравнения с жертвенным дымом муравей на ладони представляется жертвенным животным, а прикосновение к нему губами -участием в ритуальной трапезе. ОК считает, (1) что гроза еще не кончилась: «звон набекрень» - это косые струи ливня, бьющие в ведра (? the sound seems slanted, as it were, as if it were veering off to the side), а «сто сердец» - удары капель дождя по канаве; (2) что «гроза сожгла» - это молния ударила в сирень; но молния редко поражает низкие кусты; (3) что «муравей» - это лишь метафора поэта, который ждет поцелуя возлюбленной; в таком случае это упреждение темы строф VIII-IX.

В эмали - луг. Его лазурь, / Когда бы зябли, - соскоблили. / Но даже зяблик не спешит / Стряхнуть алмазный хмель с души. // У кадок пьют еще грозу / Из сладких шапок изобилья, / И клевер бурен и багров / В бордовых брызгах маляров. «Луг усеян каплями, отражающими небо; они похожи на алмазы, на эмаль и даже на лед, но это не лед, даже зяблик не зябнет. Цветы (?) у подножия дождевых бочек пьют перетекающую через край воду, а цветы в поле кажутся яркими пятнами красной краски». - «Сладкие шапки» - по образу пены над пивными кружками. Какое подлежащее стоит за сказуемым «пьют»? ОК уходит от этого вопроса.

К малине липнут комары. / Однако ж хобот малярийный, / Как раз сюда вот, изувер, / Где роскошь лета розовей?! // Сквозь блузу заронить нарыв / И сняться красной балериной? / Всадить стрекало озорства, / Где кровь как мокрая листва?! [Первоначально: ...Где роскошь смуты розовей! В рассаду заронить нарыв...] «Комары сосут красную малину в мокрой листве - но как

один из них посмел ужалить сквозь блузу розовую кожу подруги и взлететь, налившись ее красной кровью?» - Образ отчетливо эротический, поэт завидует комару в его «озорстве»: отсюда пойдет любовная тема следующих строф. Это отмечено еще Е.В. Пастернак (Лето 1917 года // Звезда. 1990. № 2. С. 162), указавшей, что укол комариного жала обыгрывает смысл фамилии А. Штиха, соперника Пастернака в любви к Е.А. Виноград. Замечательно, что в первом варианте этого не было (разве что в невысказанной аналогии), там комар имел дело только с «рассадой». ОК странным образом понимает эти строфы не как констатацию свершившегося, а как приглашение комару перенести жестокое внимание с малины на девушку. У нее же - тонкие замечания, что (1) малина - народная метафора для девушки (видимо, «В саду ягода-малина...» и «...Что ни девка, то малина») и (2) образ «балерины» особенно уместен, потому что кровь сосут именно комариные самки. Можно добавить, что слово «изувер» употреблено в значении «изверг» (вместо правильного «фанатик», как и переводит ОК); такую же ошибку мы встречали у Цветаевой в «Перекопе»).