Дары волхва щедры:потёртый бублики с праздника спасённая конфета,неразличимо чей, но медный тугрик,четыре неопознанных предмета,запчасти Лего к чудо-кораблю,беспарные носки,дыра в кармане,сакральный миг встречальных целованийи сотое с утра «тебялюблю».
Время идёт
Как всякая девочка, состоящая избутылочных стёклышек, гольфов, бантов,я каждое утро слетала внизпо лестнице (пугая кота-педанта,методично обходящего весь подъезддля проверки целостности вчерашних меток)со скоростью, делающей невозможным любой протест.Меня звало великое множество тайных мест,а также открытых свету беседок.Мир был голосист, и я была в нём,конечно, не самым пронырливым воробьём,но достаточно шустрым воробышком.Время тогда не приходило с обыскомдля изъятия из памяти лиц просроченных,а для яблочных пикников хватало друзей, обочиныи старого бабушкиного одеяла.Но однажды время меня поймалои сказало:— Пора и тебе взрослеть.Сегодня будем смотреть на смерть.Смотреть не хотелось — там плохо пахлото, что недавно было двоюродным дедом.На прошлой неделе он учил меня искусству беседыи показывал в книжке древнюю драхму,а сегодня на его глазах лежали медные пятаки.По дому топали чужие туфли и сапоги,и день под столом тянулся, как грушевая смола.После время пошло быстрей, и я много чего смогла:повзрослела, не наделав критичных глупостей,но чуть позже дошла до клинической близорукостиот любви с первого взгляда,соблазнила умудрённого лиса виноградомстадии восковой зрелости,а также ещё раз увидела смертьтак близко, что в годы серостипровалилась и принялась неметь.Как всякая женщина, состоящая изсилы, воли и глупой веры,я каждое утро слетаю внизв ритме зажигательной хабанерыи улыбаюсь, даже когда болитампутированная любовь,и за это в день любой и в час любойбыт сохраняет привычный вид,благотворно влияющий на дичающую надежду.Но время, которое всегда находится где-то между,смотрит в упор, ухмыляется и молчит.
