Читать «Все сонеты Шекспира» онлайн - страница 24

CXVIII

Как мы для аппетита дразним рот приправой пряной, или как мы пьём отвар, чтобы болезненный исход болезнетворным упредить питьём, — так я, пресыщен сладостью твоей, её разбавил горечью приправ и, болен страстью, счёл всего нужней лечение начать, не захворав. Любовная политика моя отозвалась не хворью, а бедой: страдая добротой, пытаюсь я лечить здоровье волею дурной. Лекарство станет ядом для того, кто заболел от взгляда твоего.

CXIX

Какой из слёз Сирен я пил настой, что в грязных колбах сварен был в аду! Мечту сменял я страхом, страх — мечтой, а в миг победы обретал беду. Как страшно ошибался сердцем я, когда был счастлив! Так я был разбит безумной лихорадкой бытия, что чуть глаза не вышли из орбит! О польза бедствий! Под влияньем зла становится добро ещё добрей, а если страсть повторно возросла, то быть ей чище, краше и прочней. И горько мне, что втрое больше злом я добывал, чем воздавал добром.

CXX

Я рад, что зло твоё меня гнетёт и, опечаленный своей виной, сгибаюсь, ощутив ошибок гнёт в своей душе, ни медной, ни стальной. И если ты моим обижен злом, как я твоим, — ты побывал в аду, а я понять, насколько был грехом твоим задет, досуга не найду. Мучений наших ночь могла вполне моей душе о прошлом намекнуть, чтоб я тебе, как ты когда-то мне, бальзам смиренья влил в больную грудь. Наш грех взаимен; я его ценой твой искуплю, а ты — искупишь мой.

CXXI

Пристойней зваться подлым по делам, чем ни за что считаться подлецом; и радости, неведомые нам, находят смерть во мнении чужом. Как смеют осуждать мой пылкий нрав порочные глаза? Или грехом испорчен я, и враг мой грешный прав, считая злом, что я зову добром? Ничуть! Я — это я, а недруг мой мои ошибки судит по своим; но если я — прямой, а он — кривой, то взор его не может быть иным. Кто мерзок сам, тот должен делать вид, что люди плохи, а порок царит.

CXXII

В мозгу моём, не в книжке записной — твоём подарке — память о былом удержит все заметки до одной надёжней, чем ненужный твой альбом. Навек или пока отмерен срок Природою для сердца и ума, в таких записках я б тебя сберёг, которым не страшна забвенья тьма. Отчёт любви, платившей по счетам, или никчёмный свод пустых страниц я, осмелев, назад тебе отдам, кого храню среди своих таблиц. Кому нужны для памяти листки, тот всё забудет сердцу вопреки.