Читать «Возрастай с Евангелием. Как воспитать ребёнка в евангельском духе. Притчи Христовы» онлайн - страница 91

Мне рассказывал один фронтовик, как он в 41-м году 18-летним мальчишкой попал на фронт. Стоя в окопе с винтовкой, метрах в семи он увидел немца, который наставил на него автомат. А этот советский пехотинец не мог развернуть свою большую винтовку-трехлинейку внутри окопа, потому что на ней был надет штык. Шансов выжить не было никаких, спрятаться некуда. И вдруг немец делает движение автоматом: «беги». И он убежал. Немец должен был выстрелить, но не стал, он этого чужого русского паренька сделал своим ближним, оставив ему жизнь. Паренек прошел войну, женился, у него дети, внуки… Может быть, тот немец совершил много злодеяний, может, нет, мы не знаем, но это был подвиг добродетели.

Христос нарочно приводит совершенно немыслимый для Его слушателей пример — самарянина. Те, кто должен был исполнять закон Божий, иудеи-единоверцы, прошли мимо несчастного, израненного разбойниками. Священник и левит, потомственные служители храма, не приняли его за ближнего и не стали для него ближними. Самарянин же мог пройти мимо, и никто бы его не осудил, но он остановился.

Кто такие самаряне? Самария была последней столицей Израильского царства, ее разрушили ассирийцы, всех жителей угнали в другие земли Ассирийской империи, а в Самарию переселили язычников. Ассирийцы так поступали с завоеванными народами, чтобы, оторвав людей от родины, от корней, от святынь, полностью подчинить их. Восстания они подавляли с неимоверной жестокостью; есть сведения о том, что воины, исполнявшие обязанности палачей на покоренных территориях, сходили с ума. Смешавшись с остатками израильтян, переселенные язычники стали новым народом. Самаряне сохранили ветхозаветную израильскую веру с большими искажениями. Поэтому между ними и иудеями была не просто неприязнь, а настоящая ненависть. В Евангелии самарянка с удивлением говорит Иисусу: как Ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? Ибо иудеи с самарянами не общаются (Ин. 4: 9). Иудею запрещалось даже разговаривать с самарянином, а если приходилось с ним соприкасаться, например что-то у него купить, иудей после этого мыл руки. Неприязнь к самарянам была сильнее, чем к язычникам — с которых ну что возьмешь… Самаряне же, будучи с точки зрения иудеев язычниками, претендовали на правоверность.

Самарянина никто бы не осудил, пройди он мимо попавшего в беду, — ни иудеи, ни соплеменники. Чужака можно было оставить умирать у дороги, но он так не сделал, как мы бы сейчас сказали, он потратил свои ресурсы — время, силы, деньги, — чтобы незнакомый человек, принадлежавший к враждебному народу, остался жив. И его коммерческое предприятие, ради которого он, наверное, путешествовал, полностью потеряло смысл. Но он обработал раны несчастного вином — единственным доступным тогда дезинфицирующим средством, полил ранозаживляющим — оливковым маслом, положил раненого на осла, а сам пошел пешком по пыльной каменистой дороге. Добравшись до гостиницы, оплатил проживание и лечение и сказал хозяину, с которым, видимо, был знаком, что на обратном пути еще даст денег, сколько понадобится. Вот так он принял в сердце пострадавшего и стал ему ближним.