Читать «Возрастай с Евангелием. Как воспитать ребёнка в евангельском духе. Притчи Христовы» онлайн - страница 90

Ветхозаветные заповеди, изложенные в книге Исход или во Второзаконии, подразумевают различное отношение иудеев к соотечественникам и к язычникам. Например, на иноверцев не распространялась заповедь «не убий». Раба-иудея ты должен был отпустить в седьмой год, даже если он не смог отработать долг, за который попал в рабство, а язычника можно было не отпускать никогда. Насилие на войне по отношению к женщинам и детям насилием не считалось… Это никого не смущало, так было принято повсюду, и то, что в Ветхом Завете безответственное, безнравственное отношение к иноверцам и инородцам хотя бы отчасти смягчено, уже было ярким отличием от морали окружающих Израиль народов — морали падшего человека, чья духовная жизнь и нравственность разрушены грехом.

Ветхий закон не преследовал максимальных целей — он лишь ограничивал разрастание зла. Нам сейчас кажется жестоким и, может быть, даже непонятным, почему Господь говорит: око за око, зуб за зуб (Исх. 21: 24), а для человека древности эта заповедь звучала только как ограничение: если тебе выбили зуб, ты не можешь в ответ выбить два зуба, а тем более убить. Если выбили глаз, не можешь ослепить, если украли корову, не можешь забрать двух коров, а только одну. Ограничение, вовсе не известное соседним народам, нравственно возвышало Израиль. Но только Христос сказал, что нельзя допускать в своем сердце злобы — ни в какой степени — даже к тому, кто причинил тебе зло.

На первый взгляд может показаться, что вопрос, заданный законником, к нам не относится. На самом деле и мы, христиане, тоже постоянно стремимся определить круг людей, за которых несем ответственность перед Богом, и круг людей, за которых не несем. Например, о своей маме я забочусь, а о женщине такого же возраста, но не знакомой мне, — нет, пройду мимо, потому что у нее должен быть свой сын или внук, пусть он и заботится. А если сына нет, значит, она сама виновата, и совесть меня никак не укоряет…

Или, допустим, сейчас в России живут и работают бесправные, беззащитные гастарбайтеры, оставившие на родине полуголодные семьи, и многие вполне приличные, чуткие, нравственные люди совершенно спокойно проходят мимо чужой беды, соблюдая при этом все, что требует наша нравственность по отношению к соплеменникам, к россиянам. Нам, как и ветхозаветным иудеям, тоже хотелось бы получить от Бога подтверждение, что число людей, по отношению к которым надо соблюдать заповеди, ограничено. У мусульман именно так: муж-араб не должен изменять жене и во время военных действий не может совершать насилие над мусульманками — а к не мусульманкам это не относится; при этом он считает себя исполняющим заповеди. У христиан таких двойных стандартов нет: если воин совершает насилие на территории побежденного народа, не важно, христиане они или нет, наша вера рассматривает это злодеяние как тяжкий грех.

Христос саму суть вопроса: «А кто мой ближний, по отношению к которому я должен соблюдать заповеди и которого должен любить?» выворачивает наизнанку. Он говорит, что нет круга людей, которых Бог назначил твоими ближними, ты не являешься кому-то ближним по определению, а сам становишься ближним тому страдающему человеку, которому можешь оказать милосердие. Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Христос ответил законнику вопросом на вопрос (хотя сама эта манера может показаться неучтивой и невежливой), потому что «кто мой ближний?» — это вопрос не к Богу, а к человеку. Христос показывает, что неправильно пытаться найти некое множество людей, по отношению к которым я должен соблюдать заповеди, а надо самому творить это множество, сделать ближними всех.