Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 69

таких у Моурави было больше, чем воробьев возле буйволятника.

Дед Димитрия благоговейно высвободил бурку. Даже князья выразили

удивление. Квливидзе поклялся, что у него так заголубело в глазах, словно он с

конем провалился в предутреннее марево. Картлийки и картлийцы, переполнившие

дарбази, рукоплескали. А выборные Носте от радостного волнения едва держались на

ногах. Они готовили пышную речь, но от смущения пролепетали пожелания своей -

да, навеки своей - госпоже, жене Великого Моурави.

Русудан поднялась с тахты, низко поклонилась деду Димитрия и прадеду

Матарса:

- Передайте Носте: Русудан Саакадзе никогда не забывает, что любимые ею

ностевцы и в горести и в радости неизменно были с нею. Пусть все Носте придет в

замок отпраздновать одной семьей сегодняшний день.

Русудан обняла и трижды поцеловала деда Димитрия и прадеда Матарса. Иванэ

она ласково потрепала по плечу, потом сняла с себя несколько колец, браслетов,

алмазных булавок и попросила дедов раздать девушкам, валявшим шерсть для

неповторимого подарка.

Димитрий взметнул кисти на желтых цаги, шумно обнял деда и шепнул:

- Дорогой дед, полтора года буду помнить твою удачу.

Тут Автандил подхватил бурку, ловко накинул на плечи матери и под

восторженные возгласы надел ей на голову легкий, как снег на подоблачной

вершине, башлык.

Улыбаясь, Русудан прошла по дарбази. Так, вероятно, ходили отважные

амазонки. Георгий смотрел и сквозь седой туман лет видел Арагви, небо - как щит,

отливающий синевой, деревья, свесившиеся над пропастью, обвал камней под порывом

ветра и рядом Русудан - каменную, несгибающуюся Русудан... Может, вся

непокорность Грузии в ней?..

Ширился напев гуда-ствири. Взволнованно пропел мествире хвалу

мужественной красоте Русудан. В сравнениях плескалась горная вода, цвели

недосягаемые цветы, взлетали предвещающие бурю птицы.

Первенство осталось за Носте.

Еще два подарка особенно озадачили Нуцу, которая на серебряном подносе,

украшенном орнаментом, преподнесла Русудан вышитые ею, Нуцей, мелким бисером

открытые башмачки на высоких каблуках.

И вдруг Нуца даже привстала, чтобы лучше видеть.

Маленькая иконка Марии Магдалины, окаймленная черным агатом, висящая на

крупных агатовых четках, блеснула в руках Трифилия, а затем повисла на груди

Русудан.

"Вай ме! - мысленно вскрикнула Нуца. - Неужели сам настоятель надел образ

на шею жене Моурави?" Не успела она решить, благопристойно ли монаху, или... как

вошел Зураб с палевым олененком на руках. Его он сам поймал для любимой сестры.

Между рожками блестела звезда из большого лунного камня, усеянного любимыми

Русудан яхонтами.

Зураб напомнил, как в детстве Русудан вскормила такого же олененка, мать

которого убил доблестный Нугзар, как потом, выехав в лес, где обитало стадо

оленей, она отпустила свою воспитанницу, но стройная олениха вырвалась из стада

и побежала обратно за конем Русудан. Ни призывный крик оленя, ни удивленный