Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 444
Анна Арнольдовна Антоновская
безмозглыми гусятами, которым, неизвестно из-за каких заслуг перед царством,
выпала честь охранять необычный замок, где сосредоточены лучшие сокровища
"барсов", похожих на тигров! Или они предполагают еще где-нибудь обрести
подобное счастье? Или черт так их надергал за хвосты, что зуд перешел в пятки?
Или...
Буря улеглась с трудом. После пререканий Иорам снизошел до уступки и
согласился стать начальником восточной башни Бенарского замка, а Бежан -
западной. Скрестив руки на груди, мальчики мрачно провожали колонну всадников,
следовавших за Саакадзе и "бapcaми", ибо стыдились вот-вот готовых брызнуть
слез. Часы сборов внесли оживление в жизнь ностевцев. Но лишь закрылись ворота
за последним всадником, как надоедливая однообразность словно сковала замок.
Счастливый признак - найденная подкова, которую Омар поспешил прибить к
перекладине ворот, - лишь усугубил душевное волнение. Далекое время, когда Омар
отвозил на Ломта-гору послание царю Луарсабу, и недавнее, когда скакал в Терки к
воеводе Хворостинину, казалось осыпанным розами. Были и осенние дни, полные
нежных оттенков, были и зимние ночи, словно затканные ледяными цветами. Все
ушло! Куда? В вечность, откуда не возвращаются ни люди, ни надежды...
Но Русудан умела скрывать грусть и тревогу. Собрав всех оставшихся, она
без прикрас перечислила те возможные опасности, которые отныне требовали от
каждого напряжения душевных сил: две дороги остановили сейчас судьбу на
перекрестке, и кто знает, пойдет ли она по дороге победы или свернет на путь
поражения. Но разве сподвижникам Саакадзе, оставшимся в замке Бенари, пристало,
сложив руки, предаться раздумью? Разве долг не призывает каждого помочь воинам?
И по новому, каменистому руслу потекло время. Женщины вязали воинам на
зиму шерстяные наколенники, высокие чулки, ткали сукно для башлыков. А Русудан и
Хорешани помогали мужчинам заготовлять стрелы. Один из дружинников когда-то, по
желанию Моурави, учился этому делу у тбилисского амкара-оружейника, и теперь его
произвели в "уста-баши". Собирались все в одном из залов, предназначенном в дни
мира для пиров.
Беспрекословно повиновалась Русудан старательному "уста-баши". Она упорно
обтачивала стрелы, оперяла их, стремясь достигнуть мастерства амкара, безропотно
выслушивала упреки "уста-баши" за плохую работу, но на смену им все чаще и чаще
приходила похвала. Зато Хорешани явно была любимицей возникшего "амкарства". Она
с такой ловкостью надевала железный наконечник на тонкий деревянный стержень, с
таким проворством ставила на нем крестик счастья, что можно было подумать -
Хорешани занималась этим делом всю жизнь.
По вечерам она, смеясь, показывала Русудан огрубевшие, исколотые руки:
- Хотела бы я знать, чем теперь станет любоваться Дато?
- Твоей душой, моя неповторимая сестра.
- Тогда кто, не решив остаться навек твоим рабом, осмелится заглянуть в
твое возвышенное сердце?
Так они говорили, улыбаясь друг другу.
Чтобы никто из горожан не догадался о малом числе дружинников, охраняющих