Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 444

безмозглыми гусятами, которым, неизвестно из-за каких заслуг перед царством,

выпала честь охранять необычный замок, где сосредоточены лучшие сокровища

"барсов", похожих на тигров! Или они предполагают еще где-нибудь обрести

подобное счастье? Или черт так их надергал за хвосты, что зуд перешел в пятки?

Или...

Буря улеглась с трудом. После пререканий Иорам снизошел до уступки и

согласился стать начальником восточной башни Бенарского замка, а Бежан -

западной. Скрестив руки на груди, мальчики мрачно провожали колонну всадников,

следовавших за Саакадзе и "бapcaми", ибо стыдились вот-вот готовых брызнуть

слез. Часы сборов внесли оживление в жизнь ностевцев. Но лишь закрылись ворота

за последним всадником, как надоедливая однообразность словно сковала замок.

Счастливый признак - найденная подкова, которую Омар поспешил прибить к

перекладине ворот, - лишь усугубил душевное волнение. Далекое время, когда Омар

отвозил на Ломта-гору послание царю Луарсабу, и недавнее, когда скакал в Терки к

воеводе Хворостинину, казалось осыпанным розами. Были и осенние дни, полные

нежных оттенков, были и зимние ночи, словно затканные ледяными цветами. Все

ушло! Куда? В вечность, откуда не возвращаются ни люди, ни надежды...

Но Русудан умела скрывать грусть и тревогу. Собрав всех оставшихся, она

без прикрас перечислила те возможные опасности, которые отныне требовали от

каждого напряжения душевных сил: две дороги остановили сейчас судьбу на

перекрестке, и кто знает, пойдет ли она по дороге победы или свернет на путь

поражения. Но разве сподвижникам Саакадзе, оставшимся в замке Бенари, пристало,

сложив руки, предаться раздумью? Разве долг не призывает каждого помочь воинам?

И по новому, каменистому руслу потекло время. Женщины вязали воинам на

зиму шерстяные наколенники, высокие чулки, ткали сукно для башлыков. А Русудан и

Хорешани помогали мужчинам заготовлять стрелы. Один из дружинников когда-то, по

желанию Моурави, учился этому делу у тбилисского амкара-оружейника, и теперь его

произвели в "уста-баши". Собирались все в одном из залов, предназначенном в дни

мира для пиров.

Беспрекословно повиновалась Русудан старательному "уста-баши". Она упорно

обтачивала стрелы, оперяла их, стремясь достигнуть мастерства амкара, безропотно

выслушивала упреки "уста-баши" за плохую работу, но на смену им все чаще и чаще

приходила похвала. Зато Хорешани явно была любимицей возникшего "амкарства". Она

с такой ловкостью надевала железный наконечник на тонкий деревянный стержень, с

таким проворством ставила на нем крестик счастья, что можно было подумать -

Хорешани занималась этим делом всю жизнь.

По вечерам она, смеясь, показывала Русудан огрубевшие, исколотые руки:

- Хотела бы я знать, чем теперь станет любоваться Дато?

- Твоей душой, моя неповторимая сестра.

- Тогда кто, не решив остаться навек твоим рабом, осмелится заглянуть в

твое возвышенное сердце?

Так они говорили, улыбаясь друг другу.

Чтобы никто из горожан не догадался о малом числе дружинников, охраняющих