| Each succeeding spring was clothed differently, and seemed brighter and pleasanter than the preceding one. The young grass and the fresh green birch gave forth an intoxicating odor. I had an uncontrollable desire to loiter in the fields and listen to the lark, lying face downward on the warm earth; but I had to clean the winter coats and help to put them away in the trunks, to cut up leaf tobacco, and dust the furniture, and to occupy myself from morning till night with duties which were to me both unpleasant and needless. | Каждый день одет в новое, каждый новый день ярче и милей; хмельно пахнет молодыми травами, свежей зеленью берёз, нестерпимо тянет в поле слушать жаворонка, лёжа на тёплой земле вверх лицом. А я - чищу зимнее платье, помогаю укладывать его в сундук, крошу листовой табак, выбиваю пыль из мебели, с утра до ночи вожусь с неприятными, ненужными мне вещами. |
| In my free hours I had absolutely nothing to live for. In our wretched street there was nothing, and beyond that I was not allowed to go. The yard was full of cross, tired workmen, untidy cooks, and washer-women, and every evening I saw disgusting sights so offensive to me that I wished that I was blind. | В свободные часы мне совершенно нечем жить; на убогой нашей улице пусто, дальше - не позволено уходить; на дворе сердитые, усталые землекопы, растрёпанные кухарки и прачки, каждый вечер - собачьи свадьбы, - это противно мне и обижает до того, что хочется ослепнуть. |
| I went up into the attic, taking some scissors and some colored paper with me, and cut out some lace-like designs with which I ornamented the rafters. | Я иду на чердак, взяв с собою ножницы и разноцветной бумаги, вырезаю из неё кружевные рисунки и украшаю ими стропила... |
| It was, at any rate, something on which my sorrow could feed. | Всё-таки пища моей тоске. |
| I longed with all my heart to go to some place where people slept less, quarreled less, and did not so wearisomely beset God with complaints, and did not so frequently offend people with their harsh judgments. | Мне тревожно хочется идти куда-то, где меньше спят, меньше ссорятся, не так назойливо одолевают бога жалобами, не так часто обижают людей сердитым судом. |
| On the Saturday after Easter they brought the miraculous icon of Our Lady of Vlandimirski from the Oranski Monastery to the town. The image became the guest of the town for half of the month of June, and blessed all the dwellings of those who attended the church. | ...В субботу на пасхе приносят в город из Оранского монастыря чудотворную икону Владимирской божией матери; она гостит в городе до половины июня и посещает все дома, все квартиры каждого церковного прихода. |
| It was brought to my employers' house on a weekday. I was cleaning the copper things in the kitchen when the young mistress cried out in a scared voice from her room: | К моим хозяевам она явилась в будни утром; я чистил в кухне медную посуду, когда молодая хозяйка пугливо закричала из комнаты: |
| "Open the front door. They are bringing the Oranski icon here." | - Отпирай парадную - Оранскую несут! |
| I rushed down, very dirty, and with greasy hands as rough as a brick opened the door. A young man with a lamp in one hand and a thurible in the other grumbled gently: | Я бросился вниз, грязный, с руками в сале и тёртом кирпиче, отпер дверь, - молодой монах с фонарём в одной руке и кадилом в другой тихонько проворчал: |
| "Are you all asleep? | - Дрыхнете? |
| Give a hand here!" | Помогай... |
