| To sing their morning praises, | Достоять им службу утренню, |
| To listen to the holy chants! | Дослушать святое писание! |
| Oi, let not the Tatars | Ой, не дайте татарину |
| Jeer at holy church; | Святу церкву на глумление, |
| Let them not put to shame Our women and maidens; | Жён, девиц - на посрамление, |
| Seize the little maids to be their toys, | Малых детушек - на игрище, |
| And the old men to be put to a cruel death! | Старых старцев на смерть лютую! |
| And the God of Sabaoth heard, | А услышал господь Саваоф, |
| The Holy Mother heard, | Услыхала богородица |
| These human sighs, | Те людские воздыхания, |
| These Christians' plaints. | Христианские жалости. |
| And He said, the Lord of Sabaoth, | И сказал господь Саваоф. |
| To the Holy Angel Michael, | Свет архангеле Михаиле: |
| ' Go thou, Michael, | - А поди-ка ты, Михайло, |
| Make the earth shake under Kitej; | Сотряхни землю под Китежем, |
| Let Kitej sink into the lake!' | Погрузи Китеж во озеро; |
| And there to this day The people do pray. | Ин пускай там люди молятся |
| Never resting, and never weary | Без отдыху да без устали |
| From matins to vespers. | От заутрени до всенощной |
| Through all the holy offices. | Все святы службы церковные |
| Forever and evermore!" | Во веки и века веков! |
| At that time my head was full of grandmother's poetry, as full as a beehive of honey. I used even to think in verse. | В те годы я был наполнен стихами бабушки, как улей медом: кажется, я и думал в форме её стихов. |
| I did not pray in church. I felt ashamed to utter the angry prayers and psalms of lamentation of grandfather's God in the presence of grandmother's God, Who, I felt sure, could take no more pleasure in them than I did myself, for the simple reason that they were all printed in books, and of course He knew them all by heart, as did all people of education. | В церкви я не молился, - было неловко пред богом бабушки повторять сердитые дедовы молитвы и плачевные псалмы; я был уверен, что бабушкину богу это не может нравиться, так же как не нравилось мне, да к тому же они напечатаны в книгах, - значит, бог знает их на память, как и все грамотные люди. |
| And this is why, when my heart was oppressed by a gentle grief or irritated by the petty grievances of every day, I tried to make up prayers for myself. And when I began to think about my uncongenial work, the words seemed to form themselves into a complaint without any effort on my part: | Поэтому в церкви, в те минуты, когда сердце сжималось сладкой печалью о чём-то или когда его кусали и царапали маленькие обиды истекшего дня, я старался сочинять свои молитвы; стоило мне задуматься о невесёлой доле моей -сами собою, без усилий, слова слагались в жалобы: |
| "Lord, Lord! I am very miserable! | Господи, господи - скушно мне! |
| Oh, let me grow up quickly. | Хоть бы уж скорее вырасти! |
