Читать «В людях - русский и английский параллельные тексты» онлайн - страница 240

Максим Горький

The first warred against the cursed heretic, Nestorius, who taught obscenely that Our Lady was born in original sin and therefore could not have given birth to God; but that she gave birth to a human being with the name and attributes of the Messiah, the Saviour of the world, and therefore she should be called not the God-Bearer, but the Christ-Bearer. Do you understand? Первый ратоборствовал супро-ти окаянного еретика Нестория, который учил похабно, что-де богородица - человек есть, а посему - не имела бога родить, но родила человека же, именем и делами Христа, сиречь - спасителя миру; стало быть, надо ее называть не богородица, а христородица, - понял?
That is called heresy! Это названо - ересь!
And Kyrill of Jerusalem fought against the Arian heretics." Ерусалимской же Кирилл боролся против Ария-еретика...
I was delighted with his knowledge of church history, and he, stroking his beard with his well-cared-for, priest-like hands, boasted: Меня очень восхищало его знание церковной истории, а он, потрепывая бороду холеной поповской рукой, хвастался:
"I am a past master in that sort of thing. When I was in Moscow, I was engaged in a verbal debate against the poisonous doctrines of the Nikonites, with both priests and seculars. I, my little one, actually conducted discussions with professors, yes! - Я на этом деле - генерал; я в Москву к Троице ездил на словесное прение с ядовитыми учеными никонианами, попами и светскими; я, малый, даже с профессорами беседы водил, да!
To one of the priests I so drove home the verbal scourge that his nose bled infernally, that it did!" Одного попа до того загонял словесным-то бичом, что у него ажно кровь носом пошла, - вот как!
His cheeks were flushed; his eyes shone. Щеки у него покрывались румянцем, глаза расцветал.
The bleeding of the nose of his opponent was evidently the highest point of his success, in his opinion; the highest ruby in the golden crown of his glory, and he told the story voluptuously. Кровотечение из носа противника он, видимо, считал высшим пунктом своего успеха, самым ярким рубином в златом венце славы своей и рассказывал об этом сладострастно.
"A ha - a - andsome, wholesome-looking priest he was! - Кра-асивый попище, здоровенный!
He stood on the platform and drip, drip, the blood came from his nose. Стоит он пред аналоем, а из носу-то кап, кап!
He did not see his shame. И не видит сраму своего.
Ferocious was the priest as a desert lion; his voice was like a bell. Лют был поп, аки лев пустынный, голосище -колокол!
But very quietly I got my words in between his ribs, like saws. А я его тихонько, да всё в душу, да между ребер ей словами-то своими, как шильями!..
He was really as hot as a stove, made red-hot by heretical malice - ekh - that was a business!" Он же прямо, как печь жаркая, накаляется злобой еретической... Эх, бывали дела-а!
Occasionally other valuers came. These were Pakhomi, a man with a fat belly, in greasy clothes, with one crooked eye who was wrinkled and snarling; Lukian, a little old man, smooth as a mouse, kind and brisk; and with him came a big, gloomy man looking like a coachman, black bearded, with a deathlike face, unpleasant to look upon, but handsome, and with eyes which never seemed to move. Нередко приходили еще начетчики: Пахомий, человек с большим животом, в засаленной поддевке, кривой на один глаз, обрюзглый и хрюкающий; Лукиян, маленький старичок, гладкий, как мышь, ласковый и бойкий, а с ним большой мрачный человек, похожий на кучера, чернобородый, с мертвым лицом, неприятным, но красивым, с неподвижными глазами.