| If it did, the god Yarilo had accepted the sacrifice; the summer would be sunny and happy. | Если докатится, бог Ярило принял жертву: лето будет солнечное и счастливое. |
| The washerwomen were for the most part from Yarilo, bold, headstrong women who had the life of the town at their finger-ends. It was very interesting to hear their tales of the merchants, chinovniks and officers for whom they worked. | Прачки были, в большинстве, с Ярила, всё бойкие, зубастые бабы; они знали всю жизнь города, и было очень интересно слушать их рассказы о купцах, чиновниках, офицерах, на которых они работали. |
| To rinse the linen in winter in the icy water of the river was work for a galley-slave. All the women had their hands so frost-bitten that the skin was broken. | Полоскать бельё зимою, в ледяной воде ручья -каторжное дело; у всех женщин руки до того мёрзли, что трескалась кожа. |
| Bending over the stream, inclosed in a wooden trough, under an old penthouse full of crevices, which was no protection against either wind or snow, the women rinsed the linen. Their faces were flushed, pinched by the frost. The frost burned their wet fingers; they could not bend them. Tears trickled from their eyes, but they chatted all the time, telling one another different stories, bearing themselves with a peculiar bravery toward every one and everything. | Согнувшись над ручьём, запертым в деревянную колоду, под стареньким, щелявым навесом, который не защищал от снега и ветра, бабы полоскали бельё; лица их налиты кровью, нащипаны морозом; мороз жжёт мокрые пальцы, они не гнутся, из глаз текут слёзы, а женщины неуёмно гуторят, передавая друг другу разные истории, относясь ко всем и ко всему с какой-то особенной храбростью. |
| The best of all the stories were told by Natalia Kozlovski, a woman of about thirty, fresh-faced, strong, with laughing eyes and a peculiarly facile and sharp tongue. | Лучше всех рассказывала Наталья Козловская, женщина лет за тридцать, свежая, крепкая, с насмешливыми глазами, с каким-то особенно гибким и острым языком. |
| All her companions had a high regard for her; she was consulted on all sorts of affairs, and much admired for her skill in work, for the neatness of her attire, and because she had been able to send her daughter to the high school. | Она пользовалась вниманием всех подруг, с нею советовались о разных делах и уважали её за ловкость в работе, за аккуратную одежду, за то, что она отдала дочь учиться в гимназию. |
| When, bending under the weight of two baskets of wet linen, she came down the hill on the slippery footpath, they greeted her gladly, and asked solicitously: | Когда она, сгибаясь под тяжестью двух корзин с мокрым бельём, спускалась с горы по скользкой тропе, её встречали весело, заботливо спрашивали: |
| "Well, and how is the daughter?" | - Как дочка-то? |
| "Very well, thank you; she is learning well, thank God!" | - Ничего, спасибо, учится, слава богу! |
| "Look at that now! She will be a lady." | - Гляди - барыней будет? |
| "That's why I am having her taught. | - А того ради и учу. |
| Where do the ladies with the painted faces come from? | Откуда баре, холёные хари? |
| They all come from us, from the black earth. And where else should they come from? | Все из нас, из черноты земной, а откуда ещё-то? |
| He who has the most knowledge has the longest arms and can take more, and the one who takes the most has the honor and glory. | Чем больше науки, тем длинней руки, больше возьмут; а кем больше взято, у того дело и свято... |
| God sends us into the world as stupid children and expects to take us back as wise old people, which means that we must learn!" | Бог посылает нас сюда глупыми детьми, а назад требует умными стариками, значит - надо учиться! |
