| She's a fine girl, but I've given her just as much as she has me. . . . Oh, damn these women and the way they get you all tied up in complications!" II | Она славная женщина, но мы с ней оба дали друг другу все, что могли... А, черт их подери, этих баб, вечно из-за них начинаются осложнения!" |
| For a week he was attentive to his wife, took her to the theater, to dinner at the Littlefields'; then the old weary dodging and shifting began and at least two evenings a week he spent with the Bunch. | Целую неделю он был внимателен к жене, водил ее в театр, на обед к Литтлфилдам, но потом пошли привычные вялые увертки и отговорки, и Бэббит по крайней мере два вечера в неделю проводил с "компанией". |
| He still made pretense of going to the Elks and to committee-meetings but less and less did he trouble to have his excuses interesting, less and less did she affect to believe them. | По-прежнему он делал вид, что ходит на собрания ордена Лосей или на заседания комиссии, но все реже заботился о том, чтобы выдумывать правдоподобные предлоги, а жена все реже и реже делала вид, будто верит им. |
| He was certain that she knew he was associating with what Floral Heights called "a sporty crowd," yet neither of them acknowledged it. | Он был убежден, что она знает, с какой "легкомысленной", как говорили на Цветущих Холмах, компанией он связался, но оба молчали. |
| In matrimonial geography the distance between the first mute recognition of a break and the admission thereof is as great as the distance between the first naive faith and the first doubting. | В брачной географии расстояние от первых безмолвных признаков разрыва до окончательного признания его столь же велико, как расстояние от первого наивного доверия до первого сомнения. |
| As he began to drift away he also began to see her as a human being, to like and dislike her instead of accepting her as a comparatively movable part of the furniture, and he compassionated that husband-and-wife relation which, in twenty-five years of married life, had become a separate and real entity. | Но чем больше он отдалялся от жены, тем яснее видел в ней человека со своими достоинствами и недостатками, а не просто принимал ее, как некое движимое имущество. С жалостливой нежностью он думал об их отношениях, ставших за двадцать пять лет супружеской жизни чем-то реальным, отчетливо ощутимым. |
| He recalled their high lights: the summer vacation in Virginia meadows under the blue wall of the mountains; their motor tour through Ohio, and the exploration of Cleveland, Cincinnati, and Columbus; the birth of Verona; their building of this new house, planned to comfort them through a happy old age-chokingly they had said that it might be the last home either of them would ever have. | Он вспоминал лучшие минуты их жизни: летний отдых в долине Виргинии, у подножия синих гор, автомобильное путешествие по штату Огайо с заездами в Кливленд, Цинциннати и Колумбус; рождение Вероны; постройку этого дома, рассчитанного на спокойную и счастливую старость, - у обоих стоял комок в горле, когда они сказали друг другу, что, может быть, для них это будет последнее жилище. |
| Yet his most softening remembrance of these dear moments did not keep him from barking at dinner, | Но самые трогательные воспоминания не мешали ему рычать за обедом: |
| "Yep, going out f few hours. | - Да, ухожу часа на два! |
| Don't sit up for me." | Не жди меня! |
| He did not dare now to come home drunk, and though he rejoiced in his return to high morality and spoke with gravity to Pete and Fulton Bemis about their drinking, he prickled at Myra's unexpressed criticisms and sulkily meditated that a "fellow couldn't ever learn to handle himself if he was always bossed by a lot of women." | Он не смел являться домой пьяным, и хотя его радовало такое возвращение к высоконравственной жизни и он внушительно делал выговоры Питу и Фултону Бемису за их пьянство, его раздражали невысказанные попреки Майры, и он угрюмо размышлял: "Разве человеку можно научиться жить самостоятельно, когда им вечно командуют женщины!" |
