| The thousand injuries of Fortunato I had borne as I best could, but when he ventured upon insult I vowed revenge. | Я, как мог, переносил от Фортунато тысячи неприятностей, но когда он дошел до оскорбления, я поклялся отомстить. |
| You, who so well know the nature of my soul, will not suppose, however, that I gave utterance to a threat. | Вы, который хорошо знаете мой характер, не предположите, будто я произнес хоть одну, малейшую угрозу. |
| At length I would be avenged; this was a point definitely, settled --but the very definitiveness with which it was resolved precluded the idea of risk. | В конце концов, рано или поздно, я должен быть отомщен: это было дело решенное; но самая окончательность, бесповоротность моего решения исключала всякую идею риска. |
| I must not only punish but punish with impunity. | Я не только должен был наказать, но и наказать без всякой опасности для себя. |
| A wrong is unredressed when retribution overtakes its redresser. It is equally unredressed when the avenger fails to make himself felt as such to him who has done the wrong. | Обида не отомщена, если мстителя постигает наказание; она, в равной мере, не отомщена и тогда, когда мститель не позаботится о том, чтобы совершивший обиду знал, - кто ему мстит. |
| It must be understood that neither by word nor deed had I given Fortunato cause to doubt my good will. | Все должны были видеть, что я, ни словами, ни действиями, не давал Фортунато ни малейшего повода усомниться в моей благосклонности к нему. |
| I continued, as was my wont, to smile in his face, and he did not perceive that my smile now was at the thought of his immolation. | По всегдашней привычке, я продолжал улыбаться ему в лицо, и он не подозревал, что отныне моя улыбка выражала лишь мысль об его уничтожении. |
| He had a weak point --this Fortunato --although in other regards he was a man to be respected and even feared. | У него была одна слабая сторона, у этого Фортунато, - за исключением которой, впрочем, он был человек достойный уважения. |
| He prided himself on his connoisseurship in wine. | Он считал себя удивительным знатоком вин. |
| Few Italians have the true virtuoso spirit. For the most part their enthusiasm is adopted to suit the time and opportunity, to practice imposture upon the British and Austrian millionaires. | Между итальянцами, вообще, мало знатоков и истинных любителей чего бы то ни было; их энтузиазм, в большинстве случаев, напускной, приспособленный ко времени и к случаю: это просто шарлатанство, имеющее целью уловлять английских и австрийских миллионеров. |
| In painting and gemmary, Fortunato, like his countrymen, was a quack, but in the matter of old wines he was sincere. | В деле картин и драгоценных камней, Фортунато, как и все мы, был шарлатан, но по отношению к старым винам он был искренен. |
| In this respect I did not differ from him materially; --I was skillful in the Italian vintages myself, and bought largely whenever I could. | В этом я мало от него отличался; я сам знал толк в итальянских винах и, когда только мог, скупал значительные запасы их. |
| It was about dusk, one evening during the supreme madness of the carnival season, that I encountered my friend. He accosted me with excessive warmth, for he had been drinking much. | Однажды, вечером, встретил я своего друга, - это было в самый разгар карнавала; он много выпил, и потому взял меня под руку с видом самой горячей дружбы. |
| The man wore motley. He had on a tight-fitting parti-striped dress, and his head was surmounted by the conical cap and bells. | Мой молодец был костюмирован; на нем красовался наряд из двух разноцветных половин материи, в обтяжку, а на голове возвышался конический колпак с погремушками. |
