Читать «Бозинг В. Иероним Босх. Около 1450-1516. Между Раем и Адом. 2001» онлайн - страница 24

PDFCreator

* A. Chatelet: «Sur un Jugement Dernier de Dieric Bouts». In: Nederlands Kunsthistorisch Jaarboek, XVI (1965), 17-42.

Рай

Левая створка триптиха «Страшный Суд» Дерево, масло. 167,7 х 60 см Академия изобразительных искусств.

Вена

Ад

Правая створка триптиха «Страшный Суд» Дерево, масло. 167 х 60 см Академия изобразительных искусств.

Вена

Венский триптих показывает Страшный Суд, на котором предстает весь род людской — этим событием завершается история человечества. Следует отметить, что в «Видении Тнугдала» и в других книгах, явно повлиявших на Босха, страдания грешников описаны так, словно они происходят в Чистилище, и не в некоем отдаленном и неопределенном будущем, а в настоящем, -то есть идут параллельно с земной жизнью. Здесь отражена иная концепция загробного воздаяния, ожидающего каждого человека сразу же после смерти. Он должен будет отчитаться в своих добрых и злых делах, а потом, в соответствии с тем, каковы его достоинства и заслуги, отправиться либо в адский застенок, либо в «чертоги блаженства» — и уже там дожидаться всеобщего Страшного Суда. На исходе Средних веков это воззрение было широко распространено, а Дионисий Картузианец подробно разработал его в своем труде «Диалог о личном Божьем Суде», который, по мнению Альбера Шатле*, вдохновил Дирка Боутса на создание двух алтарных створок. Те, в свою очередь, послужили образцом для четырех композиций Босха — так называемых досок «Рай» и «Ад», ныне находящихся в Венеции (с. 40—41).

Считалось, что эти доски некогда были створками алтарного триптиха «Страшный Суд», однако более вероятно все же, что это — самостоятельные работы. Первоначальный облик работ пострадал от позднейших записей,

красочный слой потемнел от лака, и поэтому среди историков искусства нет единодушия в вопросе о том, принадлежат ли они кисти Босха. Однако трудно представить себе, чтобы их композиционное решение мог найти кто-нибудь другой. Левая из двух досок «Рая» изображает, как ангелы ведут «избранных» по склонам холмов туда, где на вершине возвышается Источник Жизни. Это - «Земной Рай», некая промежуточная ступень, где праведники очищаются от последних пятен греха до того, как предстать перед Всевышним. Одна группа спасшихся уже с надеждой устремила взор к небесам. Подобные сады описаны в «Видении Тнугдала», и во многих мистериальных драмах того времени встречаются упоминания о «Земном Рае», находящемся в преддверии Рая Небесного (прямо под ним).

Иероним Босх создал композицию, очень близкую «Земному Раю» Боутса — они отличаются лишь в одном, хотя и очень важном отношении: Боутс представил тот момент, когда праведники входят в Рай на Небесах, тогда как Босх посвятил отдельную доску изображению небесного ликования. Отринув последние приметы своей телесной, земной сути, «блаженные души», сопровождаемые и любовно опекаемые ангельским сонмом, парят во тьме, в религиозном экстазе устремив взоры к яркому свету, сияющему в вышине над их головами. Этот воронкообразный поток света, разбитый на несколько сегментов, вероятно, был изображен на основании астрологических таблиц того времени, но под кистью Босха он становится ослепительным коридором, по которому праведники возносятся навстречу тому мигу, когда окончательно и уже навеки произойдет слияние их душ с Богом - на Земле подобное можно пережить лишь в редчайшие моменты наивысшего духовного подъема. «Здесь сердце открывается в ликовании и радости, — писал Рюйс-брук. - И жилы, по которым гонит оно кровь, расширяются, и все силы душевные пребывают в готовности». Сузо описывает, как трепещущая, освобожденная от плотской оболочки душа возносится в «coelum empyreum» — «объятое пламенем небо», где увидит «безмерное, всепроникающее, недвижное, ничем не замутненное сияние» и где погрузится «в бесконечное уединение и абсолютную глубину открывшейся божественности». Именно таким поэтическим языком описывал средневековый мистик миг наивысшего блаженства, но Босх стал первым художником, которому удалось с такой же выразительностью облечь это видение в формы и краски.