| He had known all along that whatever words and combinations thereof that he fed into his manuscript machine had to come from within himself. | Он всегда знал, что слова и фразы, которые он закладывал в редактирующую машину, должны исходить от него самого, из самой глубины его. |
| But he had hoped that two failures in a row (the second book was really a failure, despite its short-lived financial success) would goad him to a point where he would not permit a third. | Но он надеялся, что две неудачи подряд (вторая книга на самом деле была неудачной, несмотря на быстрый финансовый успех) должны подвести его к состоянию, при котором не должно случиться третьей. |
| In this he had been wrong. | И в этом он ошибался. |
| His lethargy not only persisted; it grew worse. | Его летаргия не только не исчезла, но и стала еще хуже. |
| He found himself going out less and less often, retiring earlier and earlier to his study and his books. | Он заметил, что все реже и реже выходит из дома, все более и более предпочитая уединение в своем кабинете, со своими книгами. |
| But not to his manuscript machine. | Но не с редактирующей машиной. |
| He read the great novelists. | Теперь он читал и перечитывал классиков. |
| He read Tolstoy and Flaubert. | Он читал Толстого и Флобера. |
| He read Dostoevsky and Stendhal. | Достоевского и Стендаля. |
| He read Proust and Cervantes. | Пруста и Сервантеса. |
| He read Balzac. | Бальзака. |
| And the more he read Balzac, the more his wonder grew, that this small, fat, red-faced man could have been so prolific, while he himself remained as sterile as the white sands on the beach below his study windows. | И чем больше он читал Бальзака, тем больше росло его удивление, что этот маленький толстый краснолицый человек мог оказаться столь плодовитым, в то время как сам Мартин оставался таким же бесплодным, как белый песок на пляже под окнами его кабинета. |
| Around ten o'clock each evening Xylla brought him his brandy in the big snifter glass Lelia had given him on his last birthday, and he would lie back in his lazy-chair before the fireplace (Xylla had built a fire of pine knots earlier in the evening) and sip and dream. | Каждый вечер, около десяти часов, Ксилла приносила ему бренди в большом, зауженном кверху бокале, подарок Лели в последний день рожденья, и он усаживался в кресле-качалке перед очагом (Ксилла в начале вечера разводила огонь из сосновых веток), погружался в раздумья и потягивал коньяк. |
| Sometimes he would drowse for a moment, and then wake with a start. | Временами он погружался в короткий сон, а затем, вздрогнув, просыпался. |
| Finally he would get up, cross the hall to his room and go to bed. (Lelia had begun working overtime shortly after their arrival and seldom got home before one o'clock.) | В конце концов он вставал, проходил через холл к своей комнате и ложился спать. (Вскоре после их переезда Лели начала работать сверхурочно и редко появлялась дома раньше часа ночи.) |
| Xylla's effect upon him was cumulative. | Воздействие на него Ксиллы происходило постепенно, в совокупности самых разных моментов. |
| At first he was not even conscious of it. | Поначалу он даже не осознавал этого. |
