| We should be accessible only in our high seat. | Нас лицезрели бы только в наших судейских креслах!.. |
| - As it is, we are to be seen every day, amused or unhappy, like other men. | А сейчас нас видят, когда мы страдаем или веселимся, как простые смертные! |
| We are to be found in drawing-rooms and at home, as ordinary citizens, moved by our passions; and we seem, perhaps, more grotesque than terrible." | Нас видят в гостиных, в семье, рядовыми гражданами со всеми человеческими страстями, и мы можем возбудить смех вместо ужаса. |
| This bitter cry, broken by pauses and interjections, and emphasized by gestures which gave it an eloquence impossible to reduce to writing, made Camusot's blood run chill. | Этот крик души, сопровождаемый минутами молчания, восклицаниями, жестами, придававшими ему особую выразительность, которую трудно передать словами, заставил Камюзо вздрогнуть. |
| "And I, monsieur," said he, "began yesterday my apprenticeship to the sufferings of our calling. | - Г осподин граф, - сказал Камюзо, - я со вчерашнего дня также прохожу школу страданий, связанных с нашим делом!.. |
| - I could have died of that young fellow's death. | Я сам чуть было не умер, узнав о смерти этого молодого человека!.. |
| He misunderstood my wish to be lenient, and the poor wretch committed himself." | Он не понял моего сочувствия к нему; несчастный сам себя погубил... |
| "Ah, you ought never to have examined him!" cried Monsieur de Granville; "it is so easy to oblige by doing nothing." | - Да не нужно было его допрашивать! - вскричал г-н Гранвиль. - Так просто оказать услугу, воздержавшись от... |
| "And the law, monsieur?" replied Camusot. "He had been in custody two days." | - А закон? - возразил Камюзо. - Ведь он был под арестом уже двое суток!.. |
| "The mischief is done," said the public prosecutor. "I have done my best to remedy what is indeed irremediable. | - Несчастье свершилось, - продолжал генеральный прокурор. - Я по мере сил исправил то, что, конечно, непоправимо. |
| My carriage and servants are following the poor weak poet to the grave. | Моя карета и мои люди будут следовать за гробом этого бедного малодушного поэта. |
| Serizy has sent his too; nay, more, he accepts the duty imposed on him by the unfortunate boy, and will act as his executor. | Серизи поступает, как я; более того, он принимает на себя поручение, данное ему несчастным юношей; он будет его душеприказчиком. |
| By promising this to his wife he won from her a gleam of returning sanity. | Этим обещанием он добился от жены взгляда, говорившего, что рассудок не вполне ее покинул. |
| And Count Octave is attending the funeral in person." | Наконец граф Октав лично присутствует на похоронах. |
| "Well, then, Monsieur le Comte," said Camusot, "let us complete our work. | - Тогда, господин граф, - сказал Камюзо, -закончим наше дело! |
| We have a very dangerous man on our hands. | У нас остался подследственный, чрезвычайно опасный. |
| He is Jacques Collin - and you know it as well as I do. | Вы его знаете так же хорошо, как и я: это Жак Коллен. |
| The ruffian will be recognized --" | Негодяй будет изобличен... |
| "Then we are lost!" cried Monsieur de Granville. | - Мы погибли! - вскричал г-н де Гранвиль. |
