| This grimace and the Duchess' jest brought a smile to the face of the two much-troubled Dukes, and of the pious Duchess herself. "But for four years I have never written a billet-doux. | Эта гримаса и шутка вызвали улыбку на озабоченных лицах обоих герцогов и даже у благочестивой герцогини. - Вот уже четыре года, как я не написала ни одной любовной записки!.. |
| - Are we saved?" asked Diane, who hid her curiosity under this childishness. | Ну, мы спасены? - спросила Диана, которая ребячилась, чтобы скрыть тревогу. |
| "Not yet," said the Duc de Chaulieu. "You have no notion how difficult it is to do an arbitrary thing. | - Нет еще! - сказал герцог де Шолье. - Вы не знаете, как трудно для власти разрешить себе произвольные действия. |
| In a constitutional king it is what infidelity is in a wife: it is adultery." | Для конституционного монарха это то же самое, что неверность для замужней женщины. Прелюбодеяние. |
| "The fascinating sin," said the Duc de Grandlieu. | - Скорей грешок! - сказал герцог де Гранлье. |
| "Forbidden fruit!" said Diane, smiling. "Oh! how I wish I were the Government, for I have none of that fruit left - I have eaten it all." | - Запретный плод! - продолжала Диана, улыбаясь. - О, как бы я желала быть правительством, ведь у меня не водится более этих плодов, я все их съела. |
| "Oh! my dear, my dear!" said the elder Duchess, "you really go too far." | - О дорогая, дорогая! - сказала благочестивая герцогиня. - Вы заходите чересчур далеко. |
| The two Dukes, hearing a coach stop at the door with the clatter of horses checked in full gallop, bowed to the ladies and left them, going into the Duc de Grandlieu's study, whither came the gentleman from the Rue Honore-Chevalier - no less a man than the chief of the King's private police, the obscure but puissant Corentin. | Оба герцога, услыхав, что к подъезду подкатила карета с тем особым грохотом, какой производят рысаки, осаженные на полном галопе, откланялись дамам и, оставив их наедине, пошли в кабинет герцога де Гранлье, куда в ту минуту входил обитатель улицы Оноре-Шевалье: то был не кто иной, как начальник дворцовой контрполиции, полиции политической, -таинственный и всесильный Корантен. |
| "Go on," said the Duc de Grandlieu; "go first, Monsieur de Saint-Denis." | - Проходите, - сказал герцог де Г ранлье, -проходите, господин де Сен-Дени. |
| Corentin, surprised that the Duke should have remembered him, went forward after bowing low to the two noblemen. | Корантен, изумленный памятью герцога, прошел первым, отдав глубокий поклон обоим герцогам. |
| "Always about the same individual, or about his concerns, my dear sir," said the Duc de Grandlieu. | -Я по поводу того же лица, или по причине, с ним связанной, сударь мой, - сказал герцог де Гранлье. |
| "But he is dead," said Corentin. | - Но он умер, - сказал Корантен. |
| "He has left a partner," said the Duc de Chaulieu, "a very tough customer." | - Остался его друг, - заметил герцог де Шолье, -опасный друг. |
| "The convict Jacques Collin," replied Corentin. | - Каторжник Жак Коллен! - отвечал Корантен. |
| "Will you speak, Ferdinand?" said the Duke de Chaulieu to his friend. | - Говори, Фердинанд, - сказал герцог де Шолье бывшему послу. |
| "That wretch is an object of fear," said the Duc de Grandlieu, "for he has possessed himself, so as to be able to levy blackmail, of the letters written by Madame de Serizy and Madame de Maufrigneuse to Lucien Chardon, that man's tool. | - Этого проходимца следует опасаться, - снова заговорил герцог де Гранлье, - он завладел письмами госпожи де Серизи и госпожи де Монфриньез, писанными Люсьену Шардону, его любимцу, чтобы потребовать за них выкуп. |
