| Under the room known as the Cabinet de Saint-Louis, in the Tour Bonbec, there is a spiral stair leading to these dens. | Под кабинетом, носящим имя Людовика Святого, в башне Бонбек, вьется винтовая лестница, которая ведет к этим камерам. |
| This degradation of one of the immemorial buildings of France is hideous to behold. | Подобное надругательство над самыми великими воспоминаниями Франции производит омерзительное впечатление. |
| From the height at which Lucien was standing he saw this cloister, and the details of the building that joins the two towers, in sharp perspective; before him were the pointed caps of the towers. | С той высоты, где находился Люсьен, наискось от него, взгляду открывалась эта галерея и часть главного корпуса, связывающего Серебряную башню с башней Бонбек; он видел островерхие крыши обеих башен. |
| He stood amazed; his suicide was postponed to his admiration. | Он замер, ошеломленный; его восхищение было отсрочкой самоубийства. |
| The phenomena of hallucination are in these days so fully recognized by the medical faculty that this mirage of the senses, this strange illusion of the mind is beyond dispute. | В наши дни явления галлюцинации настолько признаны медициной, что этот обман наших чувств, это странное свойство нашего ума более не оспаривается. |
| A man under the stress of a feeling which by its intensity has become a monomania, often finds himself in the frame of mind to which opium, hasheesh, or the protoxyde of azote might have brought him. | Человек под воздействием чувства, напряженность которого превращает это чувство в манию, часто приходит в то состояние, какое вызывает опиум, гашиш и веселящий газ. |
| Spectres appear, phantoms and dreams take shape, things of the past live again as they once were. | Тогда появляются привидения, призраки, тогда воплощаются сны и погибшее оживает, не тронутое тлением. |
| What was but an image of the brain becomes a moving or a living object. | То, что было мыслью, становится одушевленным существом или художественным творением, полным жизни. |
| Science is now beginning to believe that under the action of a paroxysm of passion the blood rushes to the brain, and that such congestion has the terrible effects of a dream in a waking state, so averse are we to regard thought as a physical and generative force. (See Louis Lambert.) Lucien saw the building in all its pristine beauty; the columns were new, slender and bright; Saint-Louis' Palace rose before him as it had once appeared; he admired its Babylonian proportions and Oriental fancy. | Современная наука полагает, что мозг под влиянием страсти, достигшей высшего предела, наполняется кровью, и этот прилив крови вызывает ужасающую игру воображения, сны наяву! Настолько этой науке претит понимание мысли как действенной животворящей силы (См. Философские этюды, Луи Ламбер.) Люсьен увидел Дворец во всей его первозданной красоте. Колоннада была стройна, нетронута, свежа. Жилище Людовика Святого являлось его взору таким, каким оно некогда было; Люсьен восхитился его вавилонскими пропорциями и восточной причудливостью. |
| He took this exquisite vision as a poetic farewell from civilized creation. | Он воспринял этот дивный обаз как поэтический прощальный привет творения высокого искусства. |
| While making his arrangements to die, he wondered how this marvel of architecture could exist in Paris so utterly unknown. | Готовясь к смерти, он спрашивал себя, как могло случиться, чтобы Париж не знал об этом чуде? |
| He was two Luciens - one Lucien the poet, wandering through the Middle Ages under the vaults and the turrets of Saint-Louis, the other Lucien ready for suicide. | И было два Люсьена: Люсьен - поэт, совершающий прогулку в средние века под аркадами и башнями Людовика Святого, и Люсьен, замышлящий самоубийство. |
