Читать «Библиофилия и библиомания» онлайн - страница 26

Пусть они создают себе свой особый мир, делающий их странными в глазах других. Die Bibliophilie wird gern als Insel der Seligen ge-priesen, auf die sich dem Idealen zugewandete Geister vor dem Stiirmen des Lebens fliichteten» (G. Schneider) ‘). Собираемые ими unica,

'} «Библиофилию можно почесть как остров блаженных, где обращенные к (своему) идеалу души спасаются от житейской бури» (Г. Шнейдер. Handbuch der Bibliographic. 2 Aufl. Leipzig. 1924, S. 217—218).

первые издания, печать первопечатников, инкунабулы, нумерованные экземпляры роскошных старинных книг, принадлежавшие знаменитым коллекционерам, писателям и т. д., с автографами и экслибрисами, книги в роскошных оригинальных переплетах, с ценными украшениями, книги оригинального формата, книги с особыми достопримечательностями, наконец, книги к.-н. излюбленного автора, напр. Горация или Гете, или к.-н. определенного, излюбленного также содержания, напр. старинные лубочные листки, «прокламации» Ростопчина и т. п. — все это не является показателем библиомании и может быть уделом большого библиофила. Грань между тем и другим идет извилистыми путями в плоскости решения вопроса: книга и собрание книг—средство для другой какой-то дальнейшей цели или цель, сама по себе ценная, ради которой и происходит коллекционирование?

Сильно растущая страсть к приобретению книг, при полном равнодушии коллекционера к тому, что смысл и ценность книги главным образом в том, что она является носителем человеческой мысли и слова, и, наконец, отказ даже от эстетической оценки, при сосредоточении внимания лишь на самих книгах избранного рода, ведет к библиомании и питает ее.

Не нужно думать, что с ростом культуры исчезнут библиоманы; рост культуры — рост книги, и как большие реки сопровождаются в своем течении омутами, заводями, плавнями и просто болотцами, так и культурные библиофилы будут итти вместе с просвещенными библиографами, книговедами, книжными спекулянтами и... книжными маниаками, которых точит книжный червь и делает их больными или полуздоровыми библиоманами. Ничего в этом не будет ненормального, и исключения будут, наоборот, подтверждать правило—огромное растущее русло могучей книжной струи. Несомненно с ростом культуры явится больше б и-блиофилов. Но у каждого из них будут в зародыше все черты библиомана. Образование, культурная общественная среда и, самое главное,—сама книга—дадут приют библиофильским течениям. Книга, ценная своим содержанием и формой, книга, ценная в своей органической цельности, стильности, художественном единстве, книга, имеющая научное, историческое, эстетическое и общекультурное значение— вот книга, которую будет любить и ценить б и-б л и о ф и л. Книга — не цель для него, а средство. Она превращается в «абсолютный рефлекс» человека, а не относительный, не «условный». Среди библиофилов мы найдем и высокопросвещенных людей, сочетающих беззаветную любовь к книге со строгим подбором действительно ценных книг, имеющих определенно важное значение, и мало образованных, владеющих меньшим критерием оценки. Углубленность, сосредоточенность и утонченность просвещенного вкуса несомненно приведет к ограничению объема или круга книжного собирательства библиофила '). «Рассеянное» внимание к книгам, которые становятся целью, ценной самой по себе, а не имеющими относительное значение, поведет к сосредоточению