Читать «Ахматовские зеркала» онлайн - страница 6

Глава третья

Ведь под аркой на Галерной…

А. Ахматова

В Петербурге мы сойдемся снова,

Словно солнце мы похоронили в нем.

О. Мандельштам

То был последний год…

М. Лозинский

Петербург 1913 года. Лирическое отступление: последнее воспоминание о Царском Селе. Ветер, не то вспоминая, не то пророчествуя, бормочет:

Были святки кострами согреты,   И валились с мостов кареты,      И весь траурный город плылПо неведомому назначенью,   По Неве или против теченья, —      Только прочь от своих могил.На Галерной чернела арка,   В Летнем тонко пела флюгарка,      И серебряный месяц ярко         Над серебряным веком стыл.Оттого, что по всем дорогам,   Оттого, что ко всем порогам      Приближалась медленно тень,Ветер рвал со стены афиши,   Дым плясал вприсядку на крыше      И кладбищем пахла сирень.И царицей Авдотьей заклятый,   Достоевский и бесноватый      Город в свой уходил туман,И выглядывал вновь из мрака   Старый питерщик и гуляка,      Как пред казнью бил барабан…И всегда в духоте морозной,   Предвоенной, блудной и грозной,      Жил какой-то будущий гул…Но тогда он был слышен глуше,   Он почти не тревожил души      И в сугробах невских тонул.Словно в зеркале страшной ночи,   И беснуется и не хочет      Узнавать себя человек, —А по набережной легендарной   Приближался не календарный —      Настоящий Двадцатый Век.А теперь бы домой скорееКамероновой ГалереейВ ледяной таинственный сад,Где безмолвствуют водопады,Где все девять мне будут рады,Как бывал ты когда-то рад.Там, за островом, там, за Садом,Разве мы не встретимся взглядомНаших прежних ясных очей?Разве ты мне не скажешь сноваПобедившее смерть словоИ разгадку жизни моей?

Глава четвертая и последняя

Любовь прошла – и стали ясны

И близки смертные черты.

Вс. К.

Угол Марсова Поля. Дом, построенный в начале XIX века братьями Адамини. В него будет прямое попадание авиабомбы в 1942 году. Горит высокий костер. Слышны удары колокольного звона от Спаса на Крови. На Поле за метелью призрак дворцового бала. В промежутке между этими звуками говорит сама Тишина:

Кто застыл у померкших окон,   На чьем сердце «палевый локон»,      У кого пред глазами тьма? —«Помогите, еще не поздно!   Никогда ты такой морозной      И чужою, ночь, не была!»Ветер, полный балтийской соли,   Бал метелей на Марсовом Поле,      И невидимых звон копыт…И безмерная в том тревога,   Кому жить осталось немного,      Кто лишь смерти просит у Бога         И кто будет навек забыт.Он за полночь под окнами бродит,   На него беспощадно наводит      Тусклый луч угловой фонарь, —И дождался он. Стройная маска   На обратном «Пути из Дамаска»      Возвратилась домой… не одна!Кто-то с ней «без лица и названья»…   Недвусмысленное расставанье      Сквозь косое пламя костраОн увидел. – Рухнули зданья…   И в ответ обрывок рыданья:      «Ты – Голубка, солнце, сестра!Я оставлю тебя живою,   Но ты будешь моей вдовою,      А теперь…         Прощаться пора!»На площадке пахнет духами,   И драгунский корнет со стихами      И с бессмысленной смертью в грудиПозвонит, если смелости хватит…   Он мгновенье последнее тратит,      Чтобы славить тебя.                           Гляди:Не в проклятых Мазурских болотах,   Не на синих Карпатских высотах…      Он – на твой порог!                        Поперек.Да простит тебя Бог!(Сколько гибелей шло к поэту,Глупый мальчик, он выбрал эту. —Первых он не стерпел обид,Oн не знал, на каком порогеОн стоит и какой дорогиПеред ним откроется вид…)Это я – твоя старая совесть —   Разыскала сожженную повесть      И на край подоконника      В доме покойника      Положила —            и на цыпочках ушла…