| Levin was wondering what that change in Kitty's expression had meant, and alternately assuring himself that there was hope, and falling into despair, seeing clearly that his hopes were insane, and yet all the while he felt himself quite another man, utterly unlike what he had been before her smile and those words, "Good-bye till this evening." | Левин думал о том, что означала эта перемена выражения на лице Кити, и то уверял себя, что есть надежда, то при-- ходил в отчаяние и ясно видел, что его надежда безумна, а между тем чувствовал себя совсем другим человеком, не похожим на того, каким он был до ее улыбки и слова до свидания. |
| Stepan Arkadyevitch was absorbed during the drive in composing the menu of the dinner. | Степан Аркадьич дорогой сочинял меню. |
| "You like turbot, don't you?" he said to Levin as they were arriving. | -- Ты ведь любишь тюрбо? -- сказал он Левину, подъезжая. |
| "Eh?" responded Levin. "Turbot? | -- Что? -- переспросил Левин. -- Тюрбо? |
| Yes, I'm awfully fond of turbot." | Да, я ужасно люблю тюрбо. |
| Chapter 10. | X. |
| When Levin went into the restaurant with Oblonsky, he could not help noticing a certain peculiarity of expression, as it were, a restrained radiance, about the face and whole figure of Stepan Arkadyevitch. | Когда Левин вошел с Облонским в гостиницу, он не мог не заметить некоторой особенности выражения, как бы сдержанного сияния, на лице и во всей фигуре Степана Аркадьича. |
| Oblonsky took off his overcoat, and with his hat over one ear walked into the dining room, giving directions to the Tatar waiters, who were clustered about him in evening coats, bearing napkins. | Облонский снял пальто и в шляпе набекрень прошел в столовую, отдавая приказания липнувшим к нему татарам во фраках и с салфетками. |
| Bowing to right and left to the people he met, and here as everywhere joyously greeting acquaintances, he went up to the sideboard for a preliminary appetizer of fish and vodka, and said to the painted Frenchwoman decked in ribbons, lace, and ringlets, behind the counter, something so amusing that even that Frenchwoman was moved to genuine laughter. | Кланяясь направо и налево нашедшимся и тут, как везде, радостно встречавшим его знакомым, он подошел к буфету, закусил водку рыбкой и что-то такое сказал раскрашенной, в ленточках, кружевах и завитушках француженке, сидевшей за конторкой, что даже эта француженка искренно засмеялась. |
| Levin for his part refrained from taking any vodka simply because he felt such a loathing of that Frenchwoman, all made up, it seemed, of false hair, _poudre de riz,_ and _vinaigre de toilette_. | Левин же только оттого не выпил водки, что ему оскорбительна была эта француженка, вся составленная, казалось, из чужих волос, poudre de riz и vinaigre de toilette. |
| He made haste to move away from her, as from a dirty place. | Он, как от грязного места, поспешно отошел от нее. |
| His whole soul was filled with memories of Kitty, and there was a smile of triumph and happiness shining in his eyes. | Вся душа его была переполнена воспоминанием о Кити, и в глазах его светилась улыбка торжества и счастья. |
| "This way, your excellency, please. Your excellency won't be disturbed here," said a particularly pertinacious, white-headed old Tatar with immense hips and coat-tails gaping widely behind. "Walk in, your excellency," he said to Levin; by way of showing his respect to Stepan Arkadyevitch, being attentive to his guest as well. | -- Сюда, ваше сиятельство, пожалуйте, здесь не обеспокоят, ваше сиятельство, -- говорил особенно липнувший старый белесый татарин с широким тазом и расходившимися над ним фалдами фрака. -- Пожалуйте, ваше сиятельство, -- говорил он Левину, в знак почтения к Степану Аркадьичу ухаживая и за его гостем. |
