| "But the point is, my dear fellow, that there may be cases when the government does not carry out the will of the citizens and then the public asserts its will," said Katavasov. | -- В том-то и штука, батюшка, что могут быть случаи, когда правительство не исполняет воли граждан, и тогда общество заявляет свою волю, -сказал Катавасов. |
| But evidently Sergey Ivanovitch did not approve of this answer. | Но Сергей Иванович, очевидно, не одобрял этого возражения. |
| His brows contracted at Katavasov's words and he said something else. | Он нахмурился на слова Катавасова и сказал другое: |
| "You don't put the matter in its true light. | -- Напрасно ты так ставишь вопрос. |
| There is no question here of a declaration of war, but simply the expression of a human Christian feeling. | Тут нет объявления войны, а просто выражение человеческого, христианского чувства. |
| Our brothers, one with us in religion and in race, are being massacred. | Убивают братьев, единокровных и единоверцев. |
| Even supposing they were not our brothers nor fellow-Christians, but simply children, women, old people, feeling is aroused and Russians go eagerly to help in stopping these atrocities. | Ну, положим, даже не братьев, не единоверцев, а просто детей, женщин, стариков; чувство возмущается, и русские люди бегут, чтобы помочь прекратить эти ужасы. |
| Fancy, if you were going along the street and saw drunken men beating a woman or a child—I imagine you would not stop to inquire whether war had been declared on the men, but would throw yourself on them, and protect the victim." | Представь себе, что ты бы шел по улице и увидал бы, что пьяные бьют женщину или ребенка; я думаю, ты не стал бы спрашивать, объявлена или не объявлена война этому человеку, а ты бы бросился на него и защитил бы обижаемого. |
| "But I should not kill them," said Levin. | -- Но не убил бы, -- сказал Левин. |
| "Yes, you would kill them." | -- Нет, ты бы убил. |
| "I don't know. | -- Я не знаю. |
| If I saw that, I might give way to my impulse of the moment, but I can't say beforehand. | Если бы я увидал это, я бы отдался своему чувству непосредственному; но вперед сказать я не могу. |
| And such a momentary impulse there is not, and there cannot be, in the case of the oppression of the Slavonic peoples." | И такого непосредственного чувства к угнетению славян нет и не может быть. |
| "Possibly for you there is not; but for others there is," said Sergey Ivanovitch, frowning with displeasure. "There are traditions still extant among the people of Slavs of the true faith suffering under the yoke of the 'unclean sons of Hagar.' | -- Может быть, для тебя нет. Но для других оно есть, -- недовольно хмурясь, сказал Сергей Иванович. -- В народе живы предания о православных людях, страдающих под игом "нечестивых агарян". |
| The people have heard of the sufferings of their brethren and have spoken." | Народ услыхал о страданиях своих братий и заговорил. |
| "Perhaps so," said Levin evasively; "but I don't see it. I'm one of the people myself, and I don't feel it." | -- Может быть, -- уклончиво сказал Левин, -- но я не вижу; я сам народ, я и не чувствую этого. |
| "Here am I too," said the old prince. "I've been staying abroad and reading the papers, and I must own, up to the time of the Bulgarian atrocities, I couldn't make out why it was all the Russians were all of a sudden so fond of their Slavonic brethren, while I didn't feel the slightest affection for them. | -- Вот и я, -- сказал князь. -- Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до болгарских ужасов никак не понимал, почему все русские так вдруг полюбили братьев славян, а я никакой к ним любви не чувствую? |
