| She smiled because, though she said he could not know her, in her heart she was sure that he knew not merely Agafea Mihalovna, but that he knew and understood everything, and knew and understood a great deal too that no one else knew, and that she, his mother, had learned and come to understand only through him. | Она улыбалась тому, что, хотя она и говорила, что он не может узнавать, сердцем она знала, что не только он узнает Агафью Михайловну, но что он все знает и понимает, и знает и понимает еще много такого, чего никто не знает и что она, мать, сама узнала и стала понимать только благодаря ему. |
| To Agafea Mihalovna, to the nurse, to his grandfather, to his father even, Mitya was a living being, requiring only material care, but for his mother he had long been a mortal being, with whom there had been a whole series of spiritual relations already. | Для Агафьи Михайловны, для няни, для деда, для отца даже Митя был живое существо, требующее за собой только материального ухода; но для матери он уже давно был нравственное существо, с которым уже была целая история духовных отношений. |
| "When he wakes up, please God, you shall see for yourself. | -- А вот проснется, бог даст, сами увидите. |
| Then when I do like this, he simply beams on me, the darling! | Как вот этак сделаю, он так и просияет, голубчик. |
| Simply beams like a sunny day!" said Agafea Mihalovna. | Так и просияет, как денек ясный, -- говорила Агафья Михайловна. |
| "Well, well; then we shall see," whispered Kitty. "But now go away, he's going to sleep." | -- Ну, хорошо, хорошо, тогда увидим, -прошептала Кити. -- Теперь идите, он засыпает. |
| Chapter 7 | VII. |
| Agafea Mihalovna went out on tiptoe; the nurse let down the blind, chased a fly out from under the muslin canopy of the crib, and a bumblebee struggling on the window-frame, and sat down waving a faded branch of birch over the mother and the baby. | Агафья Михайловна вышла на цыпочках; няня спустила стору, выгнала мух из-под кисейного полога кроватки и шершня, бившегося о стекла рамы, и села, махая березовою вянущею веткой над матерью и ребенком. |
| "How hot it is! if God would send a drop of rain," she said. | -- Жара-то, жара! Хоть бы бог дождичка дал, -проговорила она. |
| "Yes, yes, sh--sh--sh--" was all Kitty answered, rocking a little, and tenderly squeezing the plump little arm, with rolls of fat at the wrist, which Mitya still waved feebly as he opened and shut his eyes. | -- Да, да, ш-ш-ш... -- только отвечала Кити, слегка покачиваясь и нежно прижимая как будто перетянутую в кисти ниточкой пухлую ручку, которою Митя все слабо махал, то закрывая, то открывая глазки. |
| That hand worried Kitty; she longed to kiss the little hand, but was afraid to for fear of waking the baby. | Эта ручка смущала Кити: ей хотелось поцеловать эту ручку, но она боялась сделать это, чтобы не разбудить ребенка. |
| At last the little hand ceased waving, and the eyes closed. | Ручка, наконец, перестала двигаться, и глаза закрылись. |
| Only from time to time, as he went on sucking, the baby raised his long, curly eyelashes and peeped at his mother with wet eyes, that looked black in the twilight. | Только изредка, продолжая свое дело, ребенок, приподнимая свои длинные загнутые ресницы, взглядывал на мать в полусвете казавшимися черными, влажными глазами. |
| The nurse had left off fanning, and was dozing. | Няня перестала махать и задремала. |
| From above came the peals of the old prince's voice, and the chuckle of Katavasov. | Сверху послышался раскат голоса старого князя и хохот Катавасова. |
