Тоскует Изагель, наш ясный гений, в родник своей души вперяя взор. В ее глазах больной завелся демон, Ей голоса слышны с недавних пор.По имени зовут ее, но странно — ее впервые называют так. И голоса взывают непрестанно.Не зал ли Мимы подает ей знак?И голоса взывают по ночам. И вот она пошла, когда все спит, к могиле хладной и немой, а там приднорный вестник вечности сидит.Я сделал вид, что верю Изагели. Но я ли Изагель мою не знал? Когда-то леониды нас задели — осколок прямо в сердце ей попал.И, значит, не один пустынный космос с пустыней духа вкупе мучат нас. Куда сильнее стойкость разъедают событья, незаметные на глаз.Проговорилась Изагель потом, что Смертью самое себя зовет, когда вселенской ночью за столом ведет событьям скудной жизни счет.Ну что ж, такие шутки допустимы, когда тебя пустыни истерзали. Но понял я, куда она уходит, и звал ее как мог в другие дали.***Духовный светоч наш, царица мысли,в чудесные края сбиралась ныне. Я видел правду — подсказало сердце, поскольку знало не одни пустыни. В края Великого Закона Чисел она подготовляла свой уход, где вечные возможности хранятся, покуда случай их не призовет.
89
Любимая достигла смертных врат,и космос стал бездушней во сто крат.Он мертвой хваткой держит нас за горло. Нас раздавило, наши души стерло его жестокой мощью в порошок.В Хранителе видений я сбереггостинцы Мимы — маленький кусок. И снова в зале табунится люд,и снова аниарцам выдают охваченный закатом небоскат и всадников, летящих на закат.
90
Вдруг у Шефорка я в немилость впал. И вот я поселен в нижайшем зале — по правде говоря, то был подвал, куда лишь уголовников ссылали.Сижу и сам с собой так рассуждаю: меня освободят, пусть без охоты, — ведь я один законы гупты знаю, а без нее разладятся Расчеты.И тут голдондер затрясло. Я понял: царица скрытых царствий, Изагель, считала, что я прав, и в подтвержденье наслала дрожь на нашу цитадель.И в первую же ночь мою в тюрьме явилась Изагель ко мне во сне как запредельный свет, неизъяснимым сиянием пронзивший сердце мне.А так как я прочитывать умеюв любом явленье значащую суть,рассматривая каждую идею,как способ тайну Мимы разомкнуть,то понял я, смотря на этот свет,кем Изагель была и почемудержала это в тайне столько лет.Пришла нужда — с нуждой пришел ответ.О дивная моя невеста мысли!Когда,от бога жизни прочь гонимы,мы здесь, в пространстве мировом,повисли,ты стала, Изагель,душою Мимы.Твоя тревога вызвала помехи, затрясся аниарский гупта-свод. Шефорк — и тот все понял. Поневоле Шефорк опять меня наверх берет.Вернемся к языку долины Дорис. Помехи эти — просто нарушенья в искусственной системе тяготенья. Я был допущен в залы Мимы, чтобы установить причину поврежденья.
