Мы побывали в бездне. Эта небылицау всех в глазах, как дикий страх, читалась.Зато какая общность ощущалась!В психозе страха удалось нам слиться.Какой-то сдвиг в системе тяготенья —и пассажирам начал вдруг казатьсябезудержным падением полет,направленным паденьем сквозь пространство,и купол свой, и своды потерявшееи, как колодец, вниз нас увлекавшее.И гупта пригодилась наконец. Нечасто люди так бывают рады: я на основе пятой гупта-тады груз страха изымал из их сердец, из их мозгов изъял паденья бремя. О где ты, Изагель? Настало времявсезездной славы, кончилась опала, ученье гупта восторжествовало.
92
Превращала только Миманаш огонь в тепло души и свет.Это все ушло невозвратимо. Это все ушло за Мимой вслед.Уберечь истрепанную веру в нашей пустоте невмоготу. Платим мы налог за пустоту.Упражнялись в возгласах печалив залах Мимы заклинатели.Рты, распухнув, божью кровь сосали.В жертву приносились даже люди. Только клятвы нарушались всячески. Святость жертв потоком словоблудийсмыло начисто.В результате жертвоприношеньябыстро оказались не в чести.Жертвенную кровь мутит сомненье,ею никого нельзя спасти.И Ксиномбры жертвенное пламя,и фотонотурбовый костеру людей пылают пред глазами.Наши жертвы рядом с этим — вздор.Вспоминая об эпохе Мимы, со стыда сгорали мы подчас: ведь, молясь как будто одержимо, только имитируем экстаз.Жертвенная кровь текла с прохладцем; от жрецов бежала благодать. Не священникам, а святотатцам на сравненье с Мимой уповать.И тогда отвергли патриархи культ, который учредил Шефорк, и у дрессировщика-монарха этот жест восторга не исторг.
