Читать «Александр Дейнека» онлайн - страница 19

Живопись Дейнеки 1920-х годов прошла эволюцию, в главном схожую с его графикой. Первые живописные работы мастера - плод серьезной работы над формой и композицией, призванными стать проводниками новой художественной идеологии и стратегии. Уже раннее монументальное панно «Футбол» (1924), при всем его подчеркнутом графизме и структурной близости к композиционной схеме рисунка, нельзя рассматривать как механически увеличенный графический лист. И не только потому, что в нем работает сам размер изображения, но и благодаря

Оборона Петрограда. 1927Холст, масло. 210 х 238 смЦентральный музей Вооруженных Сил, Москва (Повторение картины находится в ГТГ)

иному пластическому наполнению формы. Живая пластическая красота человеческого тела, открытая благодаря спорту, помогла художнику увидеть глубокий социальный смысл, заключенный в характерных позах, красноречивых жестах людей, живущих на большом дыхании. Доходчивым языком тела, жизненных положений, реальных вещей он отразит знаменательную перемену в духовном облике и психологическом состоянии рабочего человека. Приметы этого нового самочувствия отчетливо проступают в монументальных образах картины «Перед спуском в шахту» (1925). В более крупном размере и в другой технике она повторяет композицию известного рисунка. Перевод в другой материал и кратное увеличение изображения подняли смысловое и художественное значение сцены. Конструкция полотна интересна еще и тем, что представляет собой редкий случай в дейнековской практике решения трудовой темы на основе статичной группировки фигур.

Выработанная Дейнекой художественная система позволяла соотносить графические начала с живописными, станковые - с монументальными, совмещать особенности разных жанров и видов изобразительного творчества. Ему казалось, что

Иллюстрация из детской книжки А. Барто «Первое мая». 1928

идейно-художественное содержание наступившей эры невозможно передать традиционными средствами сюжетно-повествовательного реализма или изысканным языком приверженцев мирискуснического символизма, что нужен новый, монументальный реализм, отвечающий специфической природе послереволюционного времени с его грандиозными начинаниями и свершениями, затрагивающими судьбы миллионов. Он увлеченно ищет формальные возможности, композиционные схемы, способные вместить всеобщий смысл масштабных событий и трагических коллизий текущей истории, материализовать предчувствие завтрашней, более совершенной реальности.