Читать ««Царь сердец», или карамзинистский панегирик» онлайн - страница 6

Петр был велик, ты мил сердцам

(Карамзин: 189) —

прославляется не величие, а качества души, создающие «союз сердец» монарха и его народа, что потом в полной мере было использовано Жуковским в «Императору Александру».

У Карамзина подданные рисуются как сотрудники и даже «соправители» царя:

Мы царствуем, монарх, с тобою; Трудимся только для покою; Не знаем нужды, ни обид

(Карамзин: 189).

Важное место занимает и тема оправдания панегирика и образ независимого поэта-панегириста:

Монарх! Не льстец душою хладный, К чинам, к корысти только жадный, Тебе сию хвалу поет, Но росс, царя усердно чтущий, С Природой, с музами живущий, Любитель блага, не сует

(Карамзин: 190).

Одические надежды на Павла, выраженные в адресованной ему оде (ср.: «Надежда нас не обольщает: / Кто столь премудро начинает, / Достигнет мудрого конца» — Карамзин: 190), по обыкновению, не оправдались, однако их риторическая функция отменена не была. Следующая, александровская, ода опять начинается с мотива надежды, причем Карамзин счел необходимым прямо подчеркнуть несостоятельность собственных прогнозов относительного Павловского царствования. Он обыгрывает не только реальное время государственного переворота (март 1801 г.), но и выраженные в актуальной державинской оде мотивы отступления зимы:

Надеждой дух наш оживлен. Так милыя весны явленье С собой приносит нам забвенье Всех мрачных ужасов зимы

(Карамзин: 261).

Идея преемственности, основная в предшествующей оде, действует теперь избирательно — век Александра («божьего ангела») должен стать продолжением «златого» века Екатерины, в том виде, в каком он был изображен самим Карамзиным в «К Милости»:

Дни счастия, веселья, славы, Когда премудрые уставы Внутри хранили наш покой, А вне Россию прославляли; Граждане мирно засыпали, И гражданин же был герой. Когда монаршими устами Вещала милость к нам одна

(Карамзин: 261).

При этом повторяется та же косвенная коррекция «златого века» Екатерины, присутствовавшая в Павловской оде, — нравы двора должны стать образцом для подданных:

Да царствуют благие нравы! Пример двора для нас закон. Разврат, стыдом запечатленный, В чертогах у царя презренный, Бывает нравов торжеством

(Карамзин: 263).

Важно, что личные качества царя поставлены на первое место среди факторов, обеспечивающих счастье подданных. Молодой монарх — человек, пленяющий красотой («Как ангел божий ты сияешь / И благостью и красотой»), «любимый и любви достойный» — сам становится для Карамзина гарантом благополучного царствования.

Как и в Павловской оде, настойчиво подчеркивается необходимость союза монарха и муз, противостоящих придворным льстецам:

Се музы, к трону приступая И черный креп с себя снимая, Твоей улыбки милой ждут! Они сердца людей смягчают, Они жизнь нашу услаждают И доброго царя поют!

(Карамзин: 264)

Вторая александровская ода написана Карамзиным как реализация центрального тезиса державинской оды «На рождение в Севере порфирородного отрока» «Будь на троне человек»: