Читать «_Кулаков С.А., Практикум по психотерапии психосоматических расстройств» онлайн - страница 10

Обратилась за помощью по поводу психосоматического расстройства (непонятные высыпания на коже, страхи, симпатоадреналовые кризы), вначале отрицала связь своего заболевания с произошедшим полгода назад официальным разводом с мужем. Однако написание терапевтиче-ского эссе в ходе терапии и метафорическое изображение внутреннего мира свидетельствовали о том, что этот фактор имеет большое значение в этиологии ее расстройства. Отвергая в качестве причины заболевания неотреагированную обиду на мужа, она, тем не менее, положила фигуру Кена в военной форме за лисом, олицетворяющим ее симптом, «белый

и пушистый» во время арт-анализа (см. цветную иллюстрацию на задней обложке).

«Я болею редко, но метко. Нельзя сказать чтобы я получала от этого удовольствие, но и бояться болезней я не привыкла: в первый раз ис-пугалась около 10 лет назад, когда на Песочной мне пообещали, что осталось жить год. (Комментарий. У пациентки после конфликта с ди-ректором школы обнаружили увеличение лимфатических узлов, и она обследовалась в онкологическом институте. Когда конфликтная ситуа-ция завершилась, диагноз «лимфогранулематоза» не подтвердился. «Все удивились, что узлы рассосались». На самом деле, на представленной рентгенограмме они сохранились, но в значительно уменьшенном раз-мере — автор ). Но после таких событий произошло примирение с мыс-лью, что человек смертен. Потом я успела вырастить девочек и акценты в своем мировосприятии расставила уже по-другому: лучше жить неде-лю, но быть здоровой и благополучной. Это не означает, что я не хочу жить, просто считаю, что иногда лучше умереть, чем быть прикованным к постели и мучить себя и других.

Появившихся пятен я сначала совсем не испугалась, так как они меня ничем не беспокоили. Но врачам из больницы Мечникова удалось-таки меня напугать и заставить искать альтернативный путь лечения, в ре-зультате чего я и напала на рефлексотерапию (только я и представить себе не могла, что после нее могут быть такие последствия). Странные ощущения появились после пятой процедуры, но врач говорил, что надо продолжать, а я ему доверяла. После восьмой процедуры я была уже так напугана своим состоянием, что отказалась продолжать. Эта болезнь оказалась для меня по-настоящему страшной, потому что я мучилась и не понимала совершенно, что со мной, и не знала к кому мне обратить-ся. Врач-иглорефлексотерапевт уехал на месяц и когда вернулся, ничего не объяснил, лишь посоветовал пить валерьяну (корень). А мне было плохо и страшно, и ему я с каждым днем верила все меньше. Он рисо-вался в моем сознании магом, от которого я завишу, так как не знаю, куда пойти и которого уже боюсь. А внутри меня происходило что-то ужасное и непонятное. И чем непонятнее, тем ужаснее оно было. Я утратила свою природную жизнерадостность, перестала улыбаться, во мне поселился страх. Когда погода менялась, он усиливался. Перед грозой я ощущала себя загнанным животным. Я пыталась бороться с этими ощущениями, гнать от себя мысли о том, что больна, но только еще больше убеждалась в своей болезни. Я не хотела больше читать и тем более смотреть телевизор, прогулки превратились в вынужденное шатание по паркам, а не думать о болезни стало просто невозможно. Эта мысль была первой при пробуждении и последней перед тем, как я засыпала. Мне уже не хотелось жить. И тут случился кризис. Я просну-лась ночью, и страх бился во мне, выплывая из желудка и ударяя под сердце каждые три минуты. Принять какое-нибудь лекарство я боялась, так как перед сном меня вырвало от валерьяны. Я разбудила дочь, она крепко обняла меня и прижала к себе. Мы лежали с ней рядом до утра, меня трясло, я пыталась уговорить себя, что бояться нечего. Но страх существовал внутри меня и в то же время сам по себе. Он мне не под-чинялся. Я впервые почувствовала себя биосистемой с химическими про-цессами, которыми я не управляю. Утром я пошла к невропатологу. При