Читать «Immoralist. Кризис полудня» онлайн - страница 48

Это я про себя вещаю. А так улыбаюсь, и сумку пру. К жене мама приехала. С гостинцами. Как она сама на перекладных с сумкой добиралась — для меня полная тайна. Привез в общагу. А общага у нас знатная — под окном трамвайная остановка, на этаже — танцзал и драки по субботам, в одном сортире бабка живет, в другом малая азиатская народность гадит на пол — им религия не позволяет осквернять унитаз.

Их ловят, бьют, макают мордой в дерьмо, они плачут, размазывают его по личикам, но продолжают гадить на пол. Они — мученики за веру, в рай потом попадут, а пока — гадят.

Так что теща — в контексте. Она всего-навсего нам подарки привезла — швейную машинку, которой больше лет, чем мне, и пятьдесят килограмм помидоров. В июле. Вы же понимаете, в июле помидоры в Питере не купить, откуда они там. Их надо привезти из Украины и предложить их позакатывать. Угу, сейчас. Помидорами закармливаются все соседи до диатеза, мы кидаемся ими в подъезжающий трамвай, я накручиваю пять литров кетчупа — и все равно комната имеет первомайский вид. На полках, на кровати, на креслах

— помидоры.

Когда теща уезжает, я надеюсь, что она заберет их с собой. Ну, в качестве аксессуара, что ли. А нет.

А тут еще Виталик названивает на мобильный. «Оно звонит по телефону и сопит». Виталик мелкий, кукольно красивый, и торгует в ларьке курами. У него это пик развития, акме, так сказать: он доволен собой, доволен курами, он не доволен тем, что я не хочу образовывать с ним ячейку общества. Я его по пьяни поимел и теперь страдаю. Пока звонит

— это семечки, а когда напивается и приходит под окна выть, это уже ягодки. Так мне и надо, нечего хер куда попало совать.

Жена Виталику диагноз выставила: дебил, говорит. У нее в записной книжке его телефон записан на букву «Х»: Хуйкин Виталик. Иногда ему обламывается: жена уходит на сутки в дурку, на буйное отделение. Она дорожит своим местом: оттуда можно таскать еду, фрукты, простыни со штампом «психиатрическая больница № такой-то» и психоактивные препараты. А еще рядом есть стрипклуб, где ночью можно заработать у шеста за счет сорок второго размера в сочетании с грудью четвертый номер. Ну, и разряда по спортивному рок-н-роллу в прошлом. В остальные ночи мы с ней по клубам пляшем, тоже за деньги.

И вот сижу я в темноте и помидорах, уставший после валютных операций настолько, что не могу заснуть, и роюсь в аптечке — снотворное ищу. И тут дверь распахивается, и в проеме контур образуется. По росту метр в прыжке и курице в руках опознаю влюбленного Хуйкина. Пока он не начал говорить о любви междометиями, заваливаю и начинаю уестествлять. Пока его дерешь, он молчит.

А в этот раз что-то не молчит, да еще и брыкается. И парфюм какой-то другой. Черт, и почему он какой-то склизкий. Тут дверь открывается, и на пороге обрисовывается фигура — рост метр в прыжке, а в руках курица. И свет включает. И визжит. И убегает. Вот это как раз был Хуйкин.