Читать «Философия человека в творчестве Ф. Достоевского» онлайн - страница 3

Достоевский не указывает точного времени описываемого события, но поскольку он повествует о начале самостоятельной жизни в нанятой квартире, это событие не могло произойти раньше августа 1841 г., когда Достоевский, будучи произведенным в низший офицерский чин, получил возможность покинуть казарму Инженерного училища и снять свою первую квартиру в Петербурге на Караванной улице. Также достаточно ясно, что проявившаяся всего через несколько лет непреклонная решимость Достоевского уйти в отставку с недавно полученной должности инженер-поручика (что означало признание бессмысленности мучительных лет, проведенных в Инженерном училище) была обусловлена именно указанным кризисом и обретенным в нем мужеством новой жизни. Поэтому верхнюю границу того периода, в котором произошел рассматриваемый перелом, нужно обозначить августом 1844 г., когда Достоевский подал официальное прошение об отставке.

Именно в эти три года случилось то важнейшее событие, которое навсегда определило призвание Достоевского и в конце концов привело его ко всемирной славе. Сам Достоевский скорее всего в ту эпоху представлял свое писательское ремесло не столько путем к славе, сколько способом преодолеть мучащие его противоречия, способом утвердить свое парадоксальное мировоззрение, которое он обрел, преодолев кризисный момент жизни.

Вот как Достоевский говорит об этом в своем фельетоне: «Помню одно происшествие, в котором почти не было ничего особенного, но которое ужасно поразило меня. Я расскажу вам его во всей подробности; а между тем, оно даже и не происшествие — просто впечатление: ну ведь я фанта-

зер и мистик!» (19, 68-69)¹. Далее он описывает указанное «впечатление»: ему показалось, что над реальным зимним Петербургом громоздится еще один, фантастический, ирреальный город, и он почувствовал, что и сам город также ирреален, фантастичен, как и этот его двойник-фантом. И завершается это описание словами: «Я как будто что-то понял в эту минуту, до сих пор только шевелившееся во мне, но еще не осмысленное: как будто прозрел во что-то новое, совершенно в новый мир, мне незнакомый и известный только по каким-то темным слухам, по каким-то таинственным знакам. Я полагаю, что с той именно минуты началось мое существование... Скажите, господа: не фантазер я, не мистик я с самого детства? Какое тут происшествие? что случилось? Ничего, ровно ничего, одно ощущение, а прочее всё благополучно» (19, 69).

После этого Достоевский недвусмысленно констатирует, что с этого момента не только началось его существование (т. е. осмысленное, зрелое существование), но и определилось его писательское призвание. «Только что я сам обзавелся квартирой и смиренным местечком, самым, самым смиренным из всех местечек на свете, мне стали сниться какие-то другие сны... Прежде в углах, в Амальины времена, жил я чуть не полгода с чиновником, ее женихом, носившим шинель с воротником из кошки, которую можно было всегда принять за куницу, и не хотел даже и думать об этой кунице. И вдруг, оставшись один, я об этом задумался. И стал я разглядывать и вдруг увидел какие-то странные лица. Всё это были странные, чудные фигуры, вполне прозаические, вовсе не Дон Карлосы и Позы, а вполне титулярные советники и в то же время как будто какие-то фантастические титулярные советники. <...> И замерещилась мне тогда другая история, в каких-то темных углах, какое-то титулярное сердце, честное и чистое, нравственное и преданное начальству, а вместе с ним какая-то девочка, оскорбленная и грустная, и глубоко разорвала мне сердце вся их история» (19,71). Очевидно, что в конце этого фрагмента речь идет о рождении замысла романа «Бедные люди». ¹