Читать «Ашвагхоша Жизнь Будды Калидаса Драмы» онлайн - страница 38

верна,—

Если б не был я печалью омрачен, Деревянным бы иль каменным я был».

Так царевич, в усложненный свой ответ Пытки сладостей вводя, их означал

И не видел, что, пока он говорил,

День бледнел и, догорая, угасал.

Звоны музыки и чары унося,

Увидав, что все старанья ни к чему, Удалилися все женщины, стыдясь, Возвратилася в столицу их толпа.

И царевич, в той безлюдной тишине, Увидавши опустелые сады,

Вдруг почувствовал изменчивость вдвойне И вернулся опечален во дворец. Царь-отец, спросив о сыне и узнав,

Что от радостей царевич отвращен,

Был такой великой скорбью поражен, Точно в сердце острый меч его пронзил. Он немедленно же созвал весь совет, Вопрошал, и все ответили ему: «Недостаточно желаний для того,

Чтобы сердце, полонивши, удержать».

5. РАЗЛУКА

И царь увеличил возможности чары, Влеченья телесных услад.

Ни ночью, ни днем не смолкали напевы, Царевич от звуков устал.

Ему опостылели нежные звоны,

Он жаждал отсутствия их.

Он думал о старости, боли и смерти,

Как лев был, пронзенный стрелой.

Послал к нему, зоркой заботой тревожим, Отменных советников царь И тех из родных, что с младыми летами Красу сочетали и ум.

Чтоб, ночью и днем пребывая с грустящим, Влияли они на него.

Чрез малое время царевичу снова Возжаждалось выезд свершить.

Опять колесница златая готова,

Рысистых коней четверня,

И с свитой блестящей друзей благородных Из пышных он выехал врат.

Как, семенем вырощен четырекратным,

Под Солнцем сияет цветок,

Так в блеске духовном был светел царевич,

В нем юное время — как луч.

Меж тем как из города ехал в сады он,

Ему уготован был путь,

Цветами, плодами сияли деревья,

И сердцем беспечен он был.

Но возле дороги он пахарей видел,

Что шли, проводя борозду,

И черви там вились,— и дрогнуло сердце,

И вновь был пронзен его дух.

О, горестно видеть свершенье работы, Работают люди с трудом,

Тела склонены их, и волосы сбились,

На лицах сочащийся пот.

Запачканы руки и пылью покрыты, Пригнулись волы под ярмом,

Разъяты их рты, и неровно дыханье,

И свесился набок язык.

Царевич, исполнен огнем состраданья И с любящим нежным умом,

Был ранен такою пронзающей болью,

Что в пытке своей застонал.

Сойдя с колесницы и севши на землю,

На зрелище боли смотрел,

И в мыслях, сплетясь, протянулись дороги Рожденья и смерти пред ним.

«Увы,— он вскричал,— злополучие миру,

В несведущей он темноте!»

И спутникам он предложил, чтобы каждый, Где вздумает, там отдыхал.

Сам сел он под тению дерева Джамбу И мыслям отдался своим.

Он думал о жизни, о смерти, о смене,

О тлене, о дальнем пути.

Так сердце свое закрепив без смущенья И тучкой пять чувств затянув,

В просвете он внутреннем весь потерявшись, Изведал первичный восторг ¹².

Первичная чистая степень восторга,

Все низкое прочь отошло,

Настало затем совершенство покоя,

Слиянье с Верховным в одно.

Отдельность души от препоны телесной, Один ясновидящий взор.

Он видел страду и томление мира,

Предельное горе его.

Болезнь разрушает, и в старости — тленье,

И смерть убивает совсем,

И люди не могут для правды проснуться,

И гнет он чужой принимал.

«Я буду искать,— он сказал,— и найду я Один благородный Закон,