Читать «Рюриковичи. История династии» онлайн - страница 409
Евгений Владимирович Пчелов
С голубыми, свирепыми глазами
И жилистыми руками молодцы.
«Ольга, Ольга!» — вопили древляне
С волосами жёлтыми, как мёд,
Выцарапывая в раскалённой бане
Окровавленными ногтями ход.
И за дальними морями чужими
Не уставала звенеть,
То же звонкое вызванивая имя,
Варяжская сталь в византийскую медь.
Все забыл я, что помнил ране,
Христианские имена,
И твоё лишь имя, Ольга, для моей гортани
Слаще самого старого вина.
Год за годом всё неизбежней
Запевают в крови века.
Опъянён я тяжестью прежней
Скандинавского костяка.
Древних ратей воин отсталый,
К этой жизни затая вражду,
Сумасшедших сводов Валгаллы[ 107 ].
Славных битв и пиров я жду.
Вижу череп с брагой хмельною,
Бычьи розовые хребты,
И валькирией надо мною,
Ольга, Ольга, кружишь ты.
16. Игорь Северянин (И. В. Лотарёв). Игорь и Ярославна.
Игорь Северянин создаёт лиричный и грустный рассказ о желанной встрече и расставании двух любящих людей — это изящное произведение несёт элемент формы «рондо», завершаясь двумя начальными строчками, что придаёт ему ещё более искренний оттенок. (
То было, может быть, давно,
А может быть, совсем недавно.
Ты, опираясь на окно,
Ждала меня, как Ярославна.
А я, как Игорь, что в полон
Был взят ордою половецкой,
Томился, звал, — и Аполлон
Манил меня улыбкой детской.
Не мог препятствия кандал
Я сбросить, пылу чувств в угоду,
И я страдал, и я рыдал,
Моля судьбу вернуть свободу.
Мне улыбнулся как-то день, —
И я бежал к тебе бесславно.
Ты шла по саду, точно тень,
Грустна, верна, как Ярославна.
Была задумчивая ночь
Погружена в свои загадки...
Ты шла спокойно, без оглядки,
Я — за тобой, но вскоре — прочь:
Раз не почувствовала ты
Своей душой, чутьём прихода
Того, кто близок, — что мечты!
Что упоенье! Что свобода!..
И я ушёл... В душе темно...
А ты всё ждёшь, как Ярославна...
То было, может быть, давно,
Но может быть, совсем недавно.
17. М. И. Цветаева. Плач Ярославны.
Наконец, Марина Цветаева в 1921 г. создаёт новый, трагический плач Ярославны, полный безысходного горя по погибшей России. Надлом начала XX века остро переживается поэтессой, оплакивающей конец Белого дела, и если плач в «Слове...» имеет счастливый «исход» — Игорь возвращается из плена, то здесь он приобретает черты безнадёжной скорби и ощущения бессмысленности жизни. Трагическое звучание усиливает и ассоциация, связанная с образом Дона — реки, к которой шёл князь Игорь и на которой зарождалось Белое движение. (
Вопль стародавний,
Плач Ярославны —
Слышите?
С башенной вышечки
Непрервный
Вопль — неизбывный:
— Игорь мой! Князь
Игорь мой! Князь
Игорь!
Ворон, не сглазь
Глаз моих — пусть
Плачут!
Солнце, мечи
Стрелы в них — пусть
Слепнут!
Кончена Русь!
Игорь мой! Русь!
Игорь!
_______
Лжёт летописец, что Игорь опять в дом свой
Солнцем взошёл — обманул нас Баян льстивый.
Знаешь конец? Там, где Дон и Донец — плещут,
Пал меж знамён Игорь на сон — вечный.
Белое тело его — ворон клевал.
Белое тело его — ветер сказал.
Подымайся, ветер, по оврагам,
