Читать «Еврейские скрижали и русские вериги (Русский голос в творчестве ивритской поэтессы Рахели)» онлайн - страница 3
Зоя Копельман
ПЕРВЫЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ОПЫТ
Шошаны не было семьи, и она любила писать, в разные годы жизни - в детстве, в юности - вела дневники и возила их с собою. Много позднее, уже после смерти сестры-поэтессы, она решила переложить свои юношеские записи на иврит, однако перевод не всегда казался ей адекватным, и она часто вписывала поверх ивритских слов выражения из русского подлинника. В одной из переведенных ею дневниковых тетрадей о событиях последнего лета в семейном кругу (1908 год) вписано по-русски детское стихотворение Рахели, как кажется, самое раннее из известных ее стихов:
Спи, дитятко, спи, милое...
Смотри-ка, вон и звездочки
Кричат, завидя нас:
Не спит еще ваш маленький?
Ведь очень поздний час.
Спи, дитятко, спи, милое...
Вот скоро, скоро мальчик мой
Уж вырастет большой,
Такой большой, что до небес
Достанет он рукой...
Спи, дитятко, спи, милое...
И он увидит райский сад,
И ангелов полет
И много ярких звездочек
Он маме принесет.
Спи, дитятко, спи, милое...
Господь тебя храни!..[10]
НА ЗЕМЛЕ ПАЛЕСТИНЫ
В 1909 году под влиянием старшего брата, Якова Блювштейна[11], Рахель с Шошаной решили ненадолго съездить в Палестину, да так и остались там, увлеченные сионистской идеей. Но и на Востоке, среди оживших, как им казалось, сказок "Тысячи и одной ночи", девушек то и дело настигал русский язык, который тогда так хотелось забыть. На второй день по прибытии они оказались в поселении Реховот и сняли комнату в гостинице:
Гостиница поразила нас чистотой (по которой мы так тосковали во все время нашего плавания) и внешней добропорядочностью. Но странным и неприятным был господствовавший в ней "русский дух". Этого мы уж точно не ожидали. Рахель обратилась (понятно, не без душевного трепета) на чистейшем французском языке, а ей в ответ нежданно прозвучал - русский. <…> Мы решили не говорить по-русски, только на иврите. Но что поделаешь? Есть бытовые вопросы, которые мы тогда не умели обсудить на нашем новом языке. Тогда мы решили, что на один час в день, перед закатом, освободимся от обета и будем разговаривать по-русски. И когда наступал этот час, мы с радостью пользовались им прежде всего для того, чтобы декламировать наши любимые стихи. Голос Рахели звенел, желая успеть еще и еще. Затем уж мы обговаривали нашу повседневность, а с появлением звезд возвращались к ивриту[12].
РАХЕЛЬ И МАРИЯ ШКАПСКАЯ: ПЕРЕПИСКА, СТИХИ
Вновь Рахель оказалась в атмосфере русского языка в 1913 году в Тулузе, куда прибыла учиться на агронома - эта специальность была насущно необходима сионистским колонистам-земледельцам. Ее пребывание в Тулузе длилось два учебных года, и пометка "Тулуза, 1915" значится в первой записи в тетрадке с русскими стихами, которую Рахель будет продолжать в годы Первой мировой войны в России[13]. Здесь, в Тулузе, Рахель познакомилась с Марией Михайловной Шкапской (1891-1952), высланной за границу вместе с мужем за политическую деятельность. Думаю, именно Рахель свела Шкапскую с другом своей семьи В.Г. Короленко, который помог Шкапской с публикацией стихов[14]. Знакомство Рахели и Шкапской переросло в задушевную дружбу, отголоски которой явственно звучат в переписке двух разноязычных поэтесс.
