Читать «Булгамптонский викарий» онлайн - страница 327

   -- Они, кажется, искренно хотѣли помириться, сказалъ онъ.

   -- Да развѣ не они виноваты? спросила мистрисъ Фенвикъ.

   -- Все равно кто виноватъ, мы помирились.

LXXIII. Заключеніе.

   Намъ нечего разказывать о Булгамптонѣ и его викарія кромѣ того что касается до дальнѣйшей судьбы семейства Бретлей. Авторъ этихъ страницъ надѣется что,-- каково бы ни было мнѣніе читателя о четѣ поселившейся въ Донриппелѣ чтобы тамъ спокойно ждать когда придетъ ея время царствовать,-- скромныя личности жившія честнымъ трудомъ на мельницѣ и также тѣ которыхъ безпорядочныя страсти удалили изъ нея, но которыя потомъ воротились въ родной домъ, возбудили въ немъ нѣкоторую симпатію.

   Дня два послѣ возвращенія мельника съ дочерью и сыномъ, не говорилось почти ничего о прошломъ; ничего по крайней мѣрѣ въ чемъ бы приняли участіе отецъ и сынъ. Двѣ сестры, конечно, переговорили между собой о всѣхъ подробностяхъ пребыванія въ Салисбери, когда оставались вдвоемъ, а матъ чуть не пѣла гимны радости о томъ что страшный для ея дочери часъ прошелъ. Но мельникъ не сказалъ ни одного слова, и Семъ былъ почти также молчаливъ.

   -- Вѣдь теперь все кончено, Семъ? спросила однажды матъ съ безпокойствомъ.-- Мнѣ кажется что все кончено?

   -- Только для одного не все кончено, матушка. Несчастный!

   -- Вѣдь онъ убійца, Семъ.

   -- Другой вѣдь тоже убійца. Они одинаково виноваты. Если же который изъ нихъ виноватъ болѣе другаго въ убійствѣ старика, такъ это Экорнъ. Я такъ думаю. Но теперь уже все кончено, хотя и не совсѣмъ справедливо. Насколько я понимаю, они никогда не рѣшаютъ справедливо. Еслибъ убійцы спрятали шкатулку возлѣ мельницы, а не въ саду старухи, они повѣсили бы и меня,-- непремѣнно! Вы не думайте объ этомъ

   Когда мать старалась возобновить этотъ разговоръ, съ тѣмъ болѣзненнымъ любопытствомъ съ которымъ мы всегда относимся къ тому что едва не погубило насъ, но что уже прошло, Семъ уходилъ отъ нея, говоря что это уже надоѣло ему.

   На третій день до нихъ дошла мѣстная газета, гдѣ было напечатано дѣло объ убійствѣ Тромбула. Мельникъ прочелъ его съ большимъ трудомъ съ начала до конца, не пропустивъ на одного слова. Наконецъ, когда онъ дочелъ до свидѣтельства Сема, онъ всталъ со стула, на которомъ сидѣлъ возлѣ окна, и сдѣлалъ свое первое и единственное замѣчаніе о дѣлѣ.

   -- Хорошо было сказано, Семъ. Да, ты мой сынъ, а я все таки скажу -- хорошо было сказано.

   Онъ положилъ газету и вышелъ изъ комнаты, и видѣвшіе его замѣтили что глаза его были полны слезъ.

   Съ этихъ поръ произошла большая перемѣна въ его обращеніи съ Карри. "Здравствуй, Карри," говорилъ онъ ей утромъ съ такою любовью какую рѣдко кому выказывалъ; а вечеромъ, когда она подходила прощаться къ его столу, онъ подставлялъ ей лобъ для поцѣлуя, какъ дѣлалъ это съ ея старшею честною сестрой, не нуждавшеюся въ его прощеніи. Тѣмъ не менѣе, тѣ которые понимали его -- а никто не понималъ его лучше Фанни -- знали что онъ никогда, ни на минуту не забывалъ о безчестіи которое Карри навлекла на его семейство. Онъ простилъ грѣхъ, но стыдъ за грѣхъ всегда мучилъ его, и онъ велъ себя какъ человѣкъ съ которымъ случилось такое несчастіе послѣ котораго слѣдуетъ искать уединенія.