Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 59

Ирина Николаевна Кнорринг

Над недвижной дымкой гор…

Вечер тихий и крылатый

Крылья в небе распростёр.

Было, билось, отцветало,

За моей стеной молчит…

Солнце в небе разбросало

Ярко-красные лучи.

Солнце, небо, луч игривый,

Ускользающий во тьму.

Сердце тихо, боязливо

Повинуется уму.

Ум какой-то цепью сдавлен,

Сонно шевелится мгла…

Сквозь притворенные ставни

Ночь пришла и унесла…

26/ X, 1923

Мамочке («Смотри на закатные полосы…»)

Смотри на закатные полосы,

На землю в красной пыли.

Смотри, как колеблет волосы

Ветер чуждой земли.

Как сосны вершинами хвойными

Колышут вихри лучей,

Смотри, как лучи беспокойные

Горят на твоём плече.

В недвижном седеющем воздухе

Закат разлил красоту.

Смотри, как арабы на осликах

В закатную даль идут.

Смотри, как маслины дуплистые

Не могут ветвей поднять,

Как искрится золотистая

Волос твоих светлая прядь.

И небо пурпурово-красное

Горит на краю земли,

И что-то хорошее, ясное

Клубится в красной пыли.

28/ X, 1923

«Нет, не кровь в сиянии заката…»

Нет, не кровь в сиянии заката,

А густое, пьяное вино.

Веет предвечерняя прохлада,

И в моё открытое окно

Тихо льётся воздух розоватый.

Нет, не страшная, бессмысленная тайна

Красным флагом жжёт издалека!

Медленно теряют очертанья

С золотым обрезом облака.

Жизнь звучит в каком-то вихре пьяном,

Странно-безотчётна и легка.

Нет, не кровь, не смерть и не проклятье,

В ярком догоранье — тишина.

Не могу холодных глаз поднять я,

Огненным закатом сожжена.

Тонкий луч играет в складках платья

И дорога белая ясна.

29/ X, 1923

«День прошёл, в Сфаяте стало тише…»

День прошёл, в Сфаяте стало тише,

Всё укрылось в сон и тишину.

Черепица щёлкает на крыше,

Рыжий Чарли смотрит на луну.

А луна встаёт из-за Кебира,

Как большой кроваво-медный щит,

Будто страшный глаз следит за миром

И пускает по морю лучи.

Провода на чёрном небе стонут.

Люди спят под сводом красных крыш.

Может быть, приснились миллионы

Тем, кто собирается в Париж.

Или ветер жалобно принёс им

Грубый свист фабричного гудка.

Мокрая, заплаканная осень

Смотрит из-под серого платка.

Больше нет минувшего простора.

На шоссе не слышно голосов.

Плачущая осень распростёрла

Над Сфаятом сумрачный покров.

Медленные, гаснущие миги,

Дрожь и холод плотно-сжатых рук…

На столе письмо, тетради, книги

И от лампы неподвижный круг.

Что? Зачем? Я знаю слишком мало.

Что ж, пора отдаться тишине,

С головой укрыться одеялом

И неловко вздрагивать во сне.

Страшно мне и грустно в этом мраке,

Сонный мир я не могу понять.

Всюду вопросительные знаки

Дразнят испытующе меня.

И в простой, неназванной печали

Бьенье сердца режет тишину…

Мимо пробежал мохнатый Чарли,

Потерявший в облаках луну.

31/ X, 1923

«Довольно! Нет ни силы, ни желанья…»

Довольно! Нет ни силы, ни желанья,

Пусть всё пройдёт, как бред.

Пусть не вернуть душевных содроганий

Легко минувших лет —

Ведь больше нет наивных оправданий

И смысла больше нет.

Я не хочу, сама себя боюсь,

Меня гнетёт каких-то сил избыток,

Ворвавшегося воздуха струю

Ловлю я, как живительный напиток.