Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 60
Ирина Николаевна Кнорринг
А ветер, скрытым ужасом объятый,
Среди бараков мокрого Сфаята
Рассказывает длинные баллады…
И медленно дурманит тихий сон…
Стихи слагаются, как стон…
Не надо!
«Пусть страшным бременем идут года…»
Пусть страшным бременем идут года
И давит непосильная невзгода,
Ведь ум и сердце знают, что всегда
Стремится к равновесию природа.
Что нет обид и прихотей судьбы,
Несчастных нет, неравной нет борьбы,
И яркий день возьмут ночные тени,
Что смех всегда теряется в слезах,
Что жизнь и смерть — две чаши на весах,
И вечность будет примиреньем!
«Я слышу, как во мне звучит струна…»
Я слышу, как во мне звучит струна
И сердце ждёт, готовое раскрыться.
Легла печаль на сонные ресницы,
Зловеще затихает тишина.
Я жду. Пусть даль туманна и темна,
Недаром сердце стало чаще биться,
Недаром мыслей белые страницы
Неясные покрыли письмена.
Дыханье всё беззвучней и короче,
Я слышу, как растёт могучий звук.
Час настаёт, мне всё его пророчит:
Бесцельный взгляд и холод сжатых рук,
И сердца, кинутого в омут ночи,
Учащенный и беспокойный стук.
Кэр-Ис (бретонская легенда)
В седой Арморике, где вещий океан
Шумит, как отдалённый гул сраженья,
Где утром зарываются в туман
Валы старинных укреплений,
Где чайки грустно стонут над водой,
И в море паруса скользят без счёта, —
Там город был, великий, как герой,
Увенчанный победой и почётом.
У ног Кэр-Иса, у высоких стен,
Шумел прибой волны, игривой.
Был стар годами, дряхл и сед
Король Граллон благочестивый.
Был другом короля великий Гвенноле,
Святой посланник Ватикана,
Им первый монастырь основан на скале,
Над ликом бога-океана.
И в скудной позолоте солнечных лучей
Страна цвела, как день весенний,
Под символом креста и рыцарских мечей,
Под шум пиров и шум сражений.
От океана город отделял
Большой канал, обложенный камнями,
И потайная дверь вела в канал
Из замка тайными путями.
Бог-океан, свирепый, как гроза,
Ревел и ждал за потаённой дверью —
Так в клетке хищные томятся звери,
Вращая беспокойные глаза.
Тяжёлые ключи Граллон носил
На шее, вместе с золотым распятьем.
И годы шли. И был весёлый пир.
Король сидел в парадном платье.
Пел трубадур об избранной своей,
Старались превзойти себя жонглёры,
О славных подвигах и о святой земле
Шумели боевые разговоры.
Когда же перестал звенеть бокал,
И позабылась бранная тревога,
С спокойной совестью и с твёрдой верой в Бога
Граллон усталый задремал.
Играли три весёлые луча
На красной мантии, в счастливой неге,
И кудри белые струились по плечам,
Белее утреннего снега.
Он спал. К нему неслышно подошла
Вся в белом женщина и обняла за шею,
И с шеи цепь тяжёлую сняла
И ключ заветный вместе с нею.
Коварная Дагю, единственная дочь,
Ушла на гулкий шум прибоя,
Чтобы впустить, когда наступит ночь,
Любовника в свои покои.
Того, чьи речи тихою струёй
Прозрачного ручья текли ей в уши,
Кому дала и волю, и покой,
И сделалась его рабой послушной.
Она открыла потайную дверь,
И океан, великий и воспетый,
Ворвался в город, будто дикий зверь,
Увенчанный последнею победой.
