Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 145
Ирина Николаевна Кнорринг
«Твои стихи — подарок разума…»
Твои стихи — подарок разума,
Мои — скользящий день за днём,
Быть может, всё узнаем сразу мы,
Всё непонятное поймём.
Всё то, что жуткими минутами
Нам накоплял упрямый рок,
Все нити длинные распутаем
Незабываемых тревог.
И станет жизнь совсем утонченной,
Но даже с матовых вершин
Того, что как-то не закончено,
Мы никогда не довершим.
Твои стихи — подарок разума,
Мои — скользящий день за днём.
И то, что кем-то не досказано,
Мы никогда не назовём.
«У меня в комнате совсем темно…»
У меня в комнате совсем темно,
Тускло светит маленькое окно.
Рисунков обой не различает глаз,
Хотя ещё только второй час.
В окошке — крыши и чердаки,
Символы бедности и тоски.
Страшно на улицу смотреть вниз,
И стонет колокол на Сен-Сюльпис.
И под низким, нависшим потолком
Я сижу и думаю всё об одном —
И в стекло стучит тёмный дождь,
Издевается: «Ничего, подождёшь!»
В комнате, на шестом этаже,
Я — недоумевающая — настороже…
Я — знающая, что не одна,
Зацветающая, как весна.
На шестом этаже («Мысли тонут в матовом тумане…»)
Мысли тонут в матовом тумане.
День за днём проходит, как в бреду.
Нет конца беспомощным скитаньям,
Никуда, должно быть, не приду.
День за днём, неделя за неделей…
За окошком очертанья крыш,
Улицы, как тёмные ущелья,
Старый, заколдованный Париж.
По ночам — разгул, свистки и крики,
Сердце замирает и дрожит.
Тянется по лестнице безликий,
Медленно считая этажи.
И глотая запылённый воздух,
С напряжённой мыслью о тебе,
Я гадаю здесь по мутным звёздам
О своей изломанной судьбе.
Днём туман, внимательный и серый,
Жизнь ясна, безвинна и проста.
На стене — премудрая химера
И изображение Христа.
А на башне старого собора
Мощной болью вздрагивает медь.
Кажется, что скоро — слишком скоро —
Я смогу покорно умереть.
«Я пуглива, как тень на пороге…»
Я пуглива, как тень на пороге
Осторожно раскрытых дверей.
Я прожгла напряжённой тревогой
Много ярких и солнечных дней.
Оплету себя вдумчивой грустью,
Буду долго и страшно больна,
Полюблю эту горечь предчувствий
И тревожные ночи без сна.
И когда-нибудь, страшно сутулясь,
В час, когда умирают дома,
Я уйду по расщелинам улиц
В лиловатый вечерний туман.
Где я буду в тот матовый вечер?
Кто мне скажет, что я умерла?
Кто затеплит высокие свечи
И завесит мои зеркала?
Так исполнится чьё-то проклятье,
И не день — и не месяц — не год —
Будет мир сочетанием пятен
И зияньем зловещих пустот.
«Тебе — без корысти и лести…»
Тебе — без корысти и лести,
Тебе, мой единственный друг,
За наше весёлое «вместе»,
За цепкость протянутых рук.
За дождик, ленивый и мелкий,
И чёрные своды мостов,
За переведённые стрелки
Безумных, как сердце, часов.
Тебе — мои дни, мои ночи
В весеннем, звенящем хмелю,
И горечь рифмованных строчек,
И жадное слово «люблю».
И в жизни тревожно-суровой,
Склоняясь в неравной борьбе,
Последнее — нежное — слово,
