Читать «Глухарь» онлайн - страница 43

Уворачиваюсь.

Но не успеваю ответить, потому что теряю равновесие и падаю на пол от удара по затылку.

Дальнейшее вспоминается пунктирно, проступая и теряясь. Подняться уже не могу. Четверо держат меня, растягивая на весу за руки и за ноги, а пятый со всей дури прикладывается кирзовым сапогом по почкам.

Затем кто-то входит и говорит, что для первого раза достаточно.

А ночью я снял с кровати железную дугу и проломил ею череп одному из тех активистов. Он спал, улыбался во сне, колхоз свой наверное видел…

А кипеш поднялся!

Давно у них видно козлам рога не сносили.

Но в ту ночь мне везло.

Мусора меня ремнями скрутили и поволокли в карцер. Куда тут же приперся дежурный опер. Я так понял, что этот опер с отрядными мусорами враждовал, потому что он настойчиво принялся уговаривать меня мои же побои начальнику медчасти предъявить, под регистрацию. По сути опер меня спасал.

Я послал его.

Но в азартном приступе уговоров опер все же сболтнул что: «У них недавно ЧП в отряде случилось, парнишку одного до смерти забили. Ты мне помоги, напиши на них, а я сделаю так, чтоб тебе за этого проломленного активиста ничего не было».

Пачку сигарет мне оставил и ушел.

«Думай до утра».

Сигареты те я вслед за ним вышвырнул.

Так завершился мой первый день в колонии для несовершеннолетних.

Свобода одиночества.

Хорошо что я скоро сдохну… Ведь так и не нашлось для меня определенного места в этом мире. И я уже не знаю какую роль исполняю в абсурдном спектакле жизни. Кто я-лишившийся рассудка актер, ничего не понимающий зритель, случайный декоратор, угрюмый гардеробщик? Но точно не режиссер.

Было время, когда я кайфовал от своей неприкаянности и верил, верил что есть где-то на земле тайное тихое пространство куда я буду, как в зимний сад, уходить на отдых. Где остынет моя душа и успокоится разум, и у ног ляжет гибкая и хищная, как пантера, женщина.

Но нет на земле такого места.

Для меня нет.

Но все же ни разу, ни одного разу не отрекся я от своего пути. Никогда я не уклонялся от него. Ни на что не жаловался. Ни о чем не просил.

А ты?

Каким представляется тебе мир, который ты видишь? С помощью какого инструмента, каких заклинаний находишь ты компромисс со всем тем, чего касается твой взор? Что чувствуешь?

Приятно — не приятно,

Больно — не больно,

Стыдно — не стыдно,

Выгодно — не выгодно.

А если приятно, не больно, не стыдно и не выгодно? Или не приятно, больно, стыдно, но выгодно? Это отношение или позиция?

Я избавился от этих вопросов. Во мне поселилась аксиома, которая открыта до меня и не исчезнет после того, как я оставлю этот мир: люди либо мучаются сами, либо мучают других. Любой, родившийся на земле приговорен страдать и доставлять страдания другим. Нет никакого предназначения, нет никакого выбора. Есть только право жить и право добровольно уйти из жизни.

Все.

И самые лучшие часы своей жизни человек проводит перед смертью. Это свобода говорить то, что чувствуешь. Свобода говорить не думая о последствиях, не взирая на лица. Свобода называть все вещи своими именами. Ошибаться и не думать об ошибке.